Виктор Баранец - Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

А по мере того как ухудшалась экономическая ситуация в стране, все больше становилось очевидным, что стареющий ядерный щит может превратиться в крышку гроба, и потому сам собою вырисовывался план — побыстрее сокращаться, снимать боеголовки. Мы сокращались от безвыходности положения, часто заворачивая этот процесс в красивые фантики благоразумия…

Накануне встречи генерала Сергеева с депутатами нижней палаты парламента многие ему на Арбате не завидовали. Хотя давно были наслышаны о нем как о ловком игроке, умеющем «ходить по минному полю».

О генерале Сергееве на Арбате многие говорили как о человеке, способном быстро и тонко улавливать политическую конъюнктуру.

Некоторые генералы и офицеры Генштаба, курирующие Договор СНВ-2, почти в один голос утверждали, что ратификация его в парламенте снова поставит Россию в проигрышное положение. И потому весной 1997 года они были сильно удивлены неожиданным заявлением Сергеева о том, что Договор надо ратифицировать. Из-за этого Игоря Дмитриевича у нас на Арбате иногда в шутку, но с очень серьезным подтекстом стали называть «лоббистом интересов США». Его позиция по СНВ-2 в основном совпадала с американской — Вашингтон уже давно упорно подталкивал Москву к ратификации Договора.

Много лет прослужив на различных должностях в РВСН, Сергеев, как говорится, насквозь знал истинное состояние своего вида войск. Положение стратегов-ракетчиков было ничуть не лучше, чем у летчиков, моряков или сухопутчиков. Но если Главкомы других видов Вооруженных Сил нередко в своих статьях и заявлениях для прессы отваживались говорить о продолжающемся развале в войсках, то Сергеев в этом отношении проявлял большую осторожность, которая иногда граничила с ловким умалчиванием очень острых проблем.

И, казалось, это было легко объяснить: проблемы ядерной безопасности не относятся к разряду тех, о которых можно говорить откровенно. По роду служебных обязанностей мне часто приходилось заниматься анализом статей Главкомов в прессе. В публикациях Сергеева прямо и между строк читалось: да, трудно, но мы держимся, изыскиваем внутренние резервы…

Выступления Главкома РВСН на совещаниях высшего руководящего состава на Арбате и его письменные доклады министру обороны РФ о положении дел в подчиненном виде Вооруженных Сил еще со времен Павла Грачева всегда отличались тем особым изяществом, которое свидетельствовало не только о глубоком знании дела, но и об умении искусно обходить опасные рифы и понимать, что хочет Кремль…

Мне нетрудно было узнать почерк Сергеева, когда пришлось не так давно держать в руках совершенно секретный доклад Министерства обороны России президенту о состоянии видов войск. В документе, в частности, подчеркивалось, что Ракетные войска стратегического назначения в целом способны выполнить возложенные на них задачи. За расплывчатой фразой «в целом» скрывалось много серьезных проблем…

Мне много раз довелось бывать в Главном штабе РВСН, когда генерал Сергеев возглавлял ракетные стратегические войска, и не однажды приходилось слышать, что Игорь Дмитриевич обладает «особым искусством гибкости». Наверное, по этой причине Кремль был особенно доволен тем, что Главком РВСН смиренно принимал и беспрекословно выполнял все решения президента — Верховного главнокомандующего и подписанные им договоры о сокращении стратегических наступательных вооружений. Такая позиция Главкома и в Пентагоне была в особом почете. Мне думается, что именно за это Сергеева многие недолюбливали и в Главном штабе РВСН, и на Арбате, и в Охотном ряду…

Было ясно, что Сергеев явно подстраивался под мнение кремлевских верхов, когда говорил о настоятельной необходимости ратифицировать СНВ-2. Но аргументы его не были убедительными. Это еще больше усиливало неприязнь к нему со стороны людей, активно противящихся неоправданным уступкам американцам.

И на Арбате, и в Главном штабе РВСН я постоянно сталкивался с тем, что между специалистами в ракетно-ядерной сфере существовало явное и скрытое противостояние. Одни утверждали, что «больше уступать нельзя» и надо заставить американцев сокращать ракеты на равных (более того, вынудить их отдать «долги», полученные от Москвы еще во время подписания СНВ-1). Другие твердили, что мы и без давления американцев сами будем вынуждены сокращаться, поскольку уже не способны поддерживать имеющееся количество ракет в безопасном состоянии.

Но главное противоречие такого положения состояло в том, что даже генералам и офицерам центрального аппарата МО и ГШ никто убедительно и внятно не мог растолковать, где же та золотая середина нашей ядерной доктрины, которой надо придерживаться. Из-за этого эмоции людей часто брали верх над трезвым осмыслением реального положения дел.

И тут в ход пускался уже явно политический аргумент: если мы не способны поддерживать наш ракетный щит в надлежащем состоянии из-за хронического дефицита финансовых средств, то кто в этом повинен? Ответ был ясен — режим, который довел нас до жизни такой. Противники этой точки зрения были в явном меньшинстве и принадлежали преимущественно к верхушке МО и ГШ. Их ловко выстроенные логические схемы полностью совпадали с кремлевскими. И тут часто невозможно было отделить конъюнктурность доводов от истинной профессиональной убежденности людей. А генеральская лукавость на Арбате давно считалась одной из форм лояльности к власти, способствующей продвижению по службе и получению новых званий…

… Когда депутаты Госдумы попросили Сергеева дать квалифицированные разъяснения по поводу парижских заявлений Ельцина, сделанных 27 мая 1997 года, и по СНВ-2, министр, по признаниям свидетелей, «выглядел неуверенным, его аргументация была очень слабой».

В последние годы не только Сергеев оказывался в положении, когда надо было демонстрировать полное единство взглядов с президентом — Верховным главнокомандующим по ядерной проблематике (даже если это противоречило здравому смыслу). Еще со времен Горбачева Кремль начал вынуждать Арбат политическую лояльность ставить впереди честных профессиональных расчетов.

Те генералы, которые поступали наоборот, попадали в немилость и, в конце концов, нередко расставались с должностями. Кто хотел удержаться, наступал на горло собственным принципам и часто говорил совсем не то, что думал. Генеральское приспособленчество к взглядам Верховного главнокомандующего способствовало успешному служебному «выживанию». Так возникало в душах людей раздвоение, при котором личные меркантильные расчеты оттесняли на второй план высшие государственные интересы…