Леонид Млечин - Маркус Вольф

Девятого мая 1950 года канцлер Аденауэр получил письмо от французского министра иностранных дел Робера Шумана. Это было описание проекта, получившего название «план Шумана». Министр предлагал объединить каменноугольную, железорудную и металлургическую промышленность обеих стран. В тот же день Шуман изложил свою идею создания Европейского объединения угля и стали публично. Это стало первым шагом к созданию Федерации европейских государств. 9 мая ныне отмечается как День Европы.

Робер Шуман был идеальной фигурой, для того чтобы реализовать эту идею. Он родился на границе Франции и Германии. Шуман был подданным кайзера и говорил по-немецки. А после Первой мировой войны его родную Лотарингию передали Франции, он стал французским гражданином и представлял в Национальном собрании родной регион. Если кто-то и мог персонифицировать возможность франко-германского объединения, то это Шуман.

Французский министр объяснил ставшему государственным секретарем США Дину Ачесону, что Франция и Германия так крепко обнимут друг друга, что внезапный удар станет невозможным. Всякая война начинается с увеличения добычи угля и железной руды. Общий орган управления помешает тайному перевооружению одной из стран.

Приехав в Лондон, Конрад Аденауэр говорил Уинстону Черчиллю:

— Я прошу доверять Германии. Нашу страну иной раз трудно правильно понять. Немец склонен к крайностям. Часто он мыслит слишком отвлеченно. Но мы дорого заплатили за полученный урок. Немцы не находятся больше в плену прежних представлений. Германия и Франция должны сплотиться.

Черчилль ответил:

— Национальные чувства невозможно искоренить. Но Франция и Германия должны идти вместе. Их армии должны маршировать плечом к плечу под звуки «Марсельезы» и «Вахты на Рейне».

Судьбы двух Германий разошлись. Маркус Вольф с присущей ему проницательностью отметил: если обычные немцы плохо понимали, почему живут в разделенной стране и не могли смириться с мыслью о том, что отныне невозможно повидать родных и друзей, то истеблишмент по обе стороны межзональной границы, как правило, был противником объединения.

Для Конрада Аденауэра объединение Германии, возможно, и не было таким уж важным. По понятным причинам. Он не понимал, как можно объединить социализм с капитализмом. Идея единого государства вдохновляла далеко не всех. В одном западноберлинском кабаре даже исполняли ерническую песенку «Воссоединение», каждый куплет которой заканчивался словами:

Вождям восточной части объединение тем более не было нужно. В единой Германии они бы затерялись, им хотелось иметь свое государство.

С 1947 года советская оккупационная администрация занялась подбором немецких кадров, которым передавались управленческие функции. Отвечал за это политический советник при главнокомандующем в Германии.

Первым эту должность еще 30 мая 1945 года — решением политбюро — занял заместитель наркома иностранных дел Андрей Януарьевич Вышинский, печально известная личность, недавний прокурор и организатор публичных процессов над мнимыми врагами народа.

В постановлении Совнаркома от 6 июня 1945 года «Об организации СВАГ» говорилось: «На политического советника при Главноначальствующем Советской военной администрации возлагается обязанность представления Главноначальствующему предложений и заключений по всем вопросам политического характера, в том числе и по всем внешнеполитическим вопросам, а также представление по согласованию с Главнокомандующим Советскому правительству информации о положении в Германии и своих предложений по всем вопросам, относящимся к компетенции Советской военной администрации в Германии».

Андрей Вышинский воспринимал себя как наместника Москвы в поверженной Германии. И даже такой властный и самоуверенный человек, как маршал Жуков, вынужден был уступать ему, когда речь шла о большой политике. Позднее Георгий Константинович с обидой скажет:

— Я никогда не разговаривал с Эйзенхауэром наедине. Рядом всегда был Вышинский.

Шестого августа 1945 года Вышинского, которого вызвали в Москву, сменил его первый заместитель Аркадий Александрович Соболев. Значение должности сразу упало. Соболев был дипломатом, в войну работал советником полпредства в Англии. 13 февраля 1946 года Соболева перевели в аппарат незадолго до того созданной Организации Объединенных Наций.

Этот пост перешел к Владимиру Семеновичу Семенову. Ему было всего 34 года. Маркус Вольф знал, что Семенову благоволил Сталин, и это наделяло его огромной властью. Одаренный и образованный человек, Семенов разбирался в литературе, музыке, живописи. Подражая Сталину, он приучил себя работать допоздна и устраивал совещания, когда остальным дипломатам смертельно хотелось спать.

Вообще говоря, у Главноначальствующего СВАГ был заместитель по политической части. Первым эту роль исполнял Федор Ефимович Боков. Окончив в 1937 году Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, он стал ее начальником. В 1941–1943 годах он был сначала военным комиссаром Генерального штаба, а затем заместителем начальника Генштаба по оргвопросам. Генерал-лейтенант Боков иногда оставался в Генштабе старшим начальником и докладывал Верховному главнокомандующему оперативные разработки. Именно Сталин назначил осенью 1945-го этого человека без глубоких военных знаний и талантов на ключевую должность в Берлине. На совещании в ЦК Тюльпанов жаловался на Бокова:

— Существует нелепая конкуренция. Поэтому возникло представление о двух линиях. Ульбрихт часто спрашивает: от кого вы пришли — от Бокова или от Тюльпанова? Это совершенно порочная система. Даются параллельные указания, которые, скажу прямо, не выполняются. Он знает, что ряд его указаний я запретил исполнять… Товарищ Боков допускает очень грубые политические ошибки. Так как он знает, что мы такой приказ не выполним, дает его через нашу голову. Потом, когда это обнаруживается, он отменяется. Я говорю ответственно: Федору Ефимовичу ничего не стоит отречься от того, что он говорил. Он избегает брать на себя ответственность и при этом всегда ищет, кого можно было бы обвинить… Федор Ефимович говорит, что его дискредитируют, не слушаются, не выполняют его заданий. Создалась абсолютно нездоровая обстановка. Я доложил маршалу, что так работать я не могу.

В декабре 1946 года Алексей Александрович Кузнецов говорил на секретариате ЦК:

— Нелегко нам хотя бы эту часть Германии, которая находится в зоне нашего влияния, целиком и полностью повернуть в нашу сторону. То, что мы из Германии очень много вывозим в порядке репараций, — это факт, и это сказывается на жизненном уровне немецкого населения. Мы демонтировали и вывезли предприятия, на которых было занято два с лишним миллиона рабочих. Теперь они не работают. Политика же англичан и американцев в вывозе оборудования иная. Это всё создает трудности для ведения пропаганды.