Иван Серов - Записки из чемодана

Причем Малинин, было, бросился их на улицу встречать. Я еле удержал его, говоря, что это не братья-венгры, а двурушники. Пошли, говорю, офицера. Пусть проведет в штаб. Подержи их минут 20 там, а потом пусть проведут к тебе в кабинет в другом здании, где мы вчера выбирали место.

Михаил Сергеевич — человек покладистый, все так и сделал. Я из окна 2-го этажа смотрел на все это. Потом, когда я увидел идущих в «кабинет» к Михаилу Сергеевичу венгерских представителей в сопровождении взвода венгерских солдат с автоматами, чего у нас не было предусмотрено, я быстро успел предупредить Михаила Сергеевича, чтобы он затянул минут на 20 переговоры с тем, чтобы мне успеть подтянуть взвод пехоты и проинструктировать их на случай, если венгры начнут стрелять.

Своих генералов я вновь вынужден был проинструктировать на случай «немирного исхода переговоров». Затем рассказал солдатам и сержантам, чтобы они в коридоре встали против каждого венгра и не дали применить им оружие, не допустить их в кабинет, куда мы с генералами войдем.

После этого я пошел в кабинет к Михаилу Сергеевичу Малинину, за мной все остальные генералы, каждый встал рядом с венгерским генералом.

Когда я вошел и одним поклоном поприветствовал присутствующих, Михаил Сергеевич Малинин растерялся, встал, хотя мы равные по званию генералы армии, и я его просил не вставать.

Ну, а дальше пошло принужденно, искусственно, чего я не хотел. Может быть, это и лучше, так как венгры явно насторожились. Михаил Сергеевич попытался продолжить «переговоры», но голос охрип, смутился, и тогда я решил продолжить.

Встал и говорю: «Довольно заниматься пустой болтовней о выводе советских войск. Трудящиеся Венгрии не для того обрели независимость, чтобы вы посадили на их шею Эстерхази и других капиталистов».

Затем сделал паузу и говорю: «Переговоры прекращаются, вы все задержаны Советской Армией». Один генерал попытался выхватить револьвер, глядя на меня злыми глазами, но Александр Иванович Коротков [590], хороший физкультурник, схватил его за руку и вырвал револьвер.

После этих слов, как условились, наши генералы (вернее, в этот момент) стали обыскивать и изымать у них оружие. Затем развели по комнатам, а потом я вышел и приказал выйти на улицу солдатам-венграм [591].

Теперь надо сделать второй акт. Заставить Министра обороны Сюч отдать приказ о том, что когда завтра в 4 часа утра пойдут войска Советской Армии в г. Будапешт, венгерские войска не должны сопротивляться и открывать огонь [592].

Когда я пришел в комнату к Министру обороны Сюч с этим предложением, он смотрел на меня, как зверь. Я ему сказал, что надо так распорядиться, чтобы не было кровопролития. Он категорически отказался, все еще надеясь, что Надь сумеет что-то сделать, а оказывается, Надь, действительно, обратился в посольство США, Англии и Югославии об оказании помощи на случай неприятностей.

Тогда я начал спокойно внушать ему, что он берет на себя огромную ответственность за кровопролитие, которое может произойти, так как Советская Армия уже получила приказ и завтра будет в Будапеште. Выступление назначено с рассветом.

Тогда он после некоторого колебания сказал, что он может отдать также распоряжение войскам в том случае, если заместитель премьера, который является для него начальником, отдаст такое распоряжение ему в письменном виде.

Пришлось идти уговаривать «заместителя премьера». Этот, правда, оказался более покладистым и написал такое распоряжение. В общем, пока это распоряжение стали передавать в Будапешт венгерские радисты, это уже было далеко за полночь.

Мне еще предстояло проинструктировать и отправить трех генералов, Добрынина, Сладкевича, Зырянова*, которые пойдут с войсками Советской Армии во главе танковых колонн дли окружения президентского дворца в Будапеште, которые выделил Лащенко* (командир корпуса) [593].

Затем позвонил Ивану Степановичу Коневу, рассказал, как тут у меня дела, и говорю: «Давай, действуй. Пусть генерал Лащенко (командир корпуса) двигается в назначенное время и место» [594].

Он понял. Я ему сказал, что сам выйду с колонной из аэродрома. Он зашумел, говорит: «Не ходи сам, без тебя сделают, а можешь попасть под обстрел и т. д.», Я уже пожалел, что сказал ему о своем намерении.

В общем, пока организовали мою колонну, полувоенную, полугражданскую, так как в ней было человек 200 сотрудников МВД Венгрии и человек 20 наших, то уже было 5 часов утра. Вице-премьера, Министра обороны и других венгров взял с собой.

По расчету наши войска подходят к Будапешту. Впереди у меня шел тяжелый танк, за ним я в тяжелом танке, затем два средних танка, а за ними до 15 грузовых автомашин с сотрудниками венграми. Все были хорошо вооружены.

Когда через час стали подходить к окраинам района города Будапешта, началась пальба из автоматов с крыш и из окон по нашим машинам. Подлецы-венгры не посчитались с распоряжением Сюча и открыли огонь.

Я решил побыстрее проскочить этот участок и скомандовал головному танку по радио «полный вперед». Тот резко увеличил скорость и затем вдруг так же резко остановился и закружился на месте, из башни пошел дым. Я увидел, как справа и слева стоявшие венгерские зенитные орудия перевели стволы из положения (вертикального в горизонтальное) и раздались выстрелы.

Стреляли венгры из наших зенитных пушек, которые мы им по-братски дали. Командир танка крикнул мне: «Товарищ генерал, вниз». Я быстро нырнул к механику-водителю, чтобы освободить место для артиллериста, который тут же заложил снаряд и стал наводить. Затем грянул выстрел, а я механику сказал: «Обходи первый танк и полный вперед» с тем, чтобы самому вырваться из-под обстрела и вытащить колонну.

Получилось удачно. Мы проскочили поле обстрела. Танк подбитый потихоньку двинулся и ушел от места стрельбы метров за 200. Мы потом его все же вытащили. Танкист был убит.

Тогда мы выехали в сторону от окраины Будапешта на чистое поле, километра за два от квартала, где нас обстреляли. Я приказал сделать остановку, разобраться.

Оказалось у нас трое убитых и одиннадцать ранено. Я приказал вырыть могилы, а пока рыли, позвал «заместителя премьера и Министра обороны» и говорю: «Видите, подлецы, что из-за вас делается». Те стояли пристыженные, перепуганные и бледные, как сами покойники [595].

Потом мы со всеми почестями, с салютом похоронили убитых. Я выступил и рассказал о подлостях Имре Надя, из-за которого погибли наши товарищи. Сделали всем перевязку раненым и к вечеру с мерами предосторожности поехали вновь в город, но уже по другому маршруту.

Все шло хорошо, но когда стали подъезжать к тоннелю через автостраду перед городом, нам мальчишка показал пальцем на тоннель и сделал движение руками и губами: «Бух, бух!» Я послал посмотреть, в чем дело.