Иван Серов - Записки из чемодана

Через пару дней приехали А. И. Микоян и Аристов. Я им доложил всё, что тут происходит. Показал город, провёл около Корвин района, где ещё продолжалась стрельба. Провёл мимо югославского посольства, где скрылись Имре Надь и его сподручные. Одним словом, всё рассказал и показал.

Анастас Иванович вызвал Конева, Казакова, Малинина, с ними поговорил, пообедали и наметили дальнейший план. Иван Степанович, было, высказался разбомбить весь район Корвин авиацией. Но мы его отговорили, так как шуму будет на весь мир, а мы их возьмём измором. Сами прекратят сопротивление, так как у них по подземным каналам связь с городом хорошая, все новости узнают сразу, увидят, что Имре Надь не действует, и они прекратят своё сопротивление. На том и порешили…

В общем, дело в новой Венгрии пошло успешно. Характерно отметить, что товарищ Кадар сам венгр (Ракоши был еврей), знал правильный подход, как к крестьянину, так и к рабочему.

В своих выступлениях многого не обещал, но всё, что пообещал, то выполнял. Постепенно к нему и Мюнниху стали относиться с уважением. Мюнних — это старый революционер, ряд лет жил в СССР, знает русский язык. Все вопросы решает спокойно, невозмутимо, покуривая толстую сигару и потягивая виноградное вино, целыми днями. [604]

Мы с оперативными работниками неослабно следили за Надем и его министрами. Напротив Югославского посольства поставили пару бронетранспортёров под видом охраны.

Вскоре приехал знакомый нам по Москве заместитель госсекретаря иностранных дел Югославии Видич*. Мне об этом сказал Мюнних, и просился Видич на приём к премьер-министру Мюнниху, Мы с товарищем Мюннихом договорились, чтобы он настаивал на передаче Надя и его сподвижников органам госбезопасности Венгрии.

Но когда поговорили Мюнних-Видич, то Мюнних не стал особенно настаивать на передаче, и мы решили, что через два дня из посольства отправят правительство «по домам», а Мюнних предложит автобус для перевозки.

Когда он мне это всё рассказал, то в конце добавил: «А куда вы их повезёте на автобусе, это дело ваше, только чтобы они не появились в городе».

Ко дню выхода я проинструктировал сотрудников, переодел шофёра (Героя Советского Союза, полковника Прудникова*) под венгра, сам сел в бронетранспортёр и выехал якобы на смену дежурившему бронетранспортёру. Через 10 минут подъехал автобус, и сотрудник госбезопасности Венгрии пошёл сообщить в посольство, что прибыл автобус для развозки по домам.

Я с напряжением следил за всем процессом из бронетранспортёра. Вот показались первые «министры» с чемоданами и вошли в автобус, за ними ещё пошли, и одна женщина. Это оказалась любовница Лошенцы — пройдохи, журналиста, писателя и т. д., а главное — одного из руководителей и подстрекателей восстания.

Последним вышел Имре Надь. Подойдя к автобусу, где уже все сидели, он поставил одну ногу на подножку и стоит, словно испытывает мои нервы.

Как мне рассказал Прудников, Имре Надь задал по-венгерски вопрос Прудникову, который посмотрел в его сторону и ничего не ответил. Тогда Надь, обращаясь к «пассажирам», сказал: «Это не венгр и шофёр». Вот подлец, на сей раз мнительность его оказалась правдой.

К счастью, сотрудник-венгр, стоявший сзади Надя, не растерялся, подтолкнул под локоть Надя и говорит: «Давайте побыстрей, нам некогда». В это время Прудников сообразил и сразу закрыл длинную ручку автобуса, и дал ход.

Когда поехали в сторону советской комендатуры, а не в центр города, «пассажиры» заволновались.

Около комендатуры я вышел из транспортёра, перешёл к автобусу и заговорил по-русски с комендантом города, генералом МВД, Затем дал ему указание, и поехали за город в штаб наших войск, где должны разместиться «министры».

Там они находились два дня, после чего их по просьбе Кадара и Мюнниха и по договоренности с Румынией я отправил в соседнюю страну (в Румынию) для полного спокойствия Венгрии [605].

После этого я с облегчением вздохнул, донёс начальству, рассказал Кадару и Мюнниху и сказал, что следующий этап — это в ближайшие дни закончим с Корвиным, и спокойно работайте. Те уже стали улыбаться и строить планы.

Практически так и получилось: к 25 ноября мы уже завершили Корвинский район, который больше всех повстанцев сопротивлялся, и я стал помогать венграм восстановить органы госбезопасности [606].

Секретаря горкома партии Будапешта Бела Биску* сделали Министром внутренних дел (вернее, наметили), и я его дней 5 инструктировал. Оказался довольно способным пареньком и всё быстро схватывал.

В городе стал порядок, снабжение населения было организовано, открылись магазины, отменили комендантский час, и я, считая свои функции законченными, позвонил в ЦК Хрущёву и, доложив всё это, сказал, что считаю возможным вылететь. Он согласился и сказал «спасибо».

И я 1 декабря 56 года вылетел.

Новый 1957 год встречали мы с Верой Ивановной в Кремле, а ребята, Вовка и Светлана, — дома. Всё было хорошо. После приветствия нашего президента К. Е. Ворошилова стали чокаться, произносить тосты, в том числе и за нас с Руденко…

Около 2-х часов ночи меня подозвал Хрущёв и говорит: «Может, мы после встречи Нового года здесь, в Кремле, махнём в Будапешт?» Я говорю: «Можно». — «Ну так давайте, организуйте».

Я тут же пошёл к телефону, заказал в ВВС самолёт и, подойдя к Хрущёву, назначил вылет в 8.00 часов утра. Он согласился. Сказал Вере Ивановне, что утром улетаю, но не сказал куда. Она сморщилась и тоже не спросила.

Прилетели в Будапешт инкогнито. Я, правда, позвонил послу Андропову, который встретил. Разместились в том же особняке.

Когда перекусили, взяли машины и поехали осматривать город. Я рассказал, где что было. Потом поехали к военным (в гарнизон войск генерала Казакова). Там Хрущёв выступил перед офицерами, немного покушали и поехали к себе.

Вечером пригласили к себе на обед Иштвана Доби (президента), который во время всех событий вёл себя скромно, нигде не выступал, правда, и не проявил характера. Затем Мюнниха и Кадара.

Когда собрались за новогодним столом, то стали произносить тосты. Все дело шло хорошо, но когда Хрущёв стал говорить обо мне и о том, какую полезную я проделал работу в Венгрии, то Кадар в конце тоста попросил слово и сказал:

«Я полностью поддерживаю этот тост за здоровье товарища Серова и от себя могу добавить о храбрости и мужестве этого человека, но прошу, чтобы товарищ Серов дал указание освободить из тюрьмы бывшего Секретаря обкома Мишкольца, который выступил против нас и сагитировал на сопротивление зенитный артполк. Я этого человека знаю хорошо. Он такой: на чьей стороне сила, туда и он. Сейчас мы у власти, он нас будет поддерживать».