Елена Обоймина - Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!
- Название:Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Алгоритм
- Год:2016
- Город:М.
- ISBN:978-5-906842-16-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Елена Обоймина - Рудольф Нуреев. Я умру полубогом! краткое содержание
Блистательный танцовщик и гениальный балетмейстер, он завоевал скандальную известность как советский невозвращенец и человек с нетрадиционным взглядом на отношения. «Он хотел стать полубогом, и этот полубог, созданный сперва его фантазией, материализовался и стал управлять его поступками и устремлениями», — скажет о Нурееве подруга его юности Тамара Закржевская.
Имя Рудольфа Нуреева гремело на весь мир. Он безмерно много сделал для мирового балета, прославив русскую школу танца на всю планету. Он воспитал лучших зарубежных солистов. Но за свою славу мэтр заплатил страшную цену: забвение на родине, одиночество, предательство, автокатастрофа, СПИД…
В его постель биографы «укладывали» многих знаменитостей: Микка Джаггера, Леонарда Бернстайна, Ива Сен-Лорана, Фредди Меркьюри, других. Биография гениального танцовщика после того, как он покинул этот мир, стала обрастать вымыслами и откровенно подтасованными фактами, разоблачить которые взялась автор этой книги.
Рудольф Нуреев. Я умру полубогом! - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Тот памятный спектакль в Петербурге состоялся 17 ноября. В первом ряду сидели бывшие партнерши Рудольфа в Кировском театре: Наталья Дудинская, Алла Осипенко, Нинель Кургапкина, Ирина Колпакова, Ксения Тер-Степанова. В зале присутствовали так же его ленинградские приятельницы Тамара Закржевская и Любовь Мясникова, сестра Розида и племянница Альфия, а в ложе сидела первая учительница — Анна Удальцова.
«Не все ожидали возвращения блудного сына с распростертыми объятиями, — писал критик. — Многие уже заранее были разочарованы, узнав, что Нуреев приехал не в форме, хромает и вообще, по слухам, не может больше ничего. На репетициях всех расстроила его неуверенность, откровенное искажение хореографического рисунка роли, совершенно сбившее с толку партнершу, и, в довершение всего, ярко-желтый костюм и пластиковые бахилы, надетые поверх балетных туфель… На спектаклях все казалось странно смещенным: мы старались заглянуть в глубину времени и увидеть его танец таким, каким он был двадцать-тридцать лет назад. Наши овации тоже относились к прошлому».
Невольно хочется задать один-единственный вопрос: любой другой танцовщик в свои пятьдесят два года, будучи столь же больным, как был болен Рудольф Нуреев во время приезда в Ленинград, станцевал бы лучше?! Да, прыжки Рудольфа были уже не такими легкими, как раньше, а исполнение не отличалось прежней четкостью, но он ТАНЦЕВАЛ! Танцевал, заметим, сложнейшую технически партию — в его возрасте, когда обычно уже давно не танцуют, и в его критическом состоянии здоровья! Это было своеобразным подвигом. Желтые сабо, в которых его запомнили на последних репетициях в Мариинке, Рудольф надевал прежде всего потому, что в них было комфортнее его натруженным, деформированным ступням. Так что горячие аплодисменты, крики «браво» и огромные букеты в конце спектакля были вполне заслуженными и, как бы ни хотелось этого некоторым критикам, относились вполне к настоящему, а не прошлому.
Его очаровательная, воздушно-легкая партнерша Жанна Аюпова в завершение коды сильфид и Джеймса поскользнулась и упала недалеко от партнера. На лице танцующего Рудольфа промелькнул секундный тревожный порыв — остановиться и помочь ей подняться, но заметив, что Жанна уже встала и вновь танцует, он завершил коду вместе с другими артистами.
«Только на спектакле при первой встрече я вдруг реально ощутила, что от него исходит энергия необыкновенной силы, — признавалась Жанна впоследствии. — Этого я не предполагала — все-таки человек был в возрасте. В тот момент я поняла, что его сценическая магия — не миф: он действительно был в состоянии гипнотизировать. И — необыкновенное обаяние. Меня это поразило и помогло мне. Я чувствовала партнера рядом, хотя в «Сильфиде» как такового дуэтного танца почти нет.
Конечно, ему было очень тяжело. Танцевал он не лучшим образом, но зал принимал его потрясающе. До такой степени, что в первые моменты после поднятия занавеса я просто не слышала музыки — шквал аплодисментов…
При этом он никогда не забывал о существовании партнерши. Мне было очень удобно: первый раз в жизни я так чувствовала партнера. Он буквально смотрел в глаза, от него исходило какое-то сияние. Потрясающе!
— Было ли на том спектакле в Мариинском театре понятно, что это очень крупный балетный танцовщик? Ведь в тот момент он фактически уже перестал им быть — скорее пребывал в качестве поп-идола…
— Я не смотрела на него, как на Майкла Джексона, но я понимала, кто он. Конечно, это были уже не те танцы, но для меня это не имело значения. Кто-то кричал, что он плохо танцует, но говорить так — значит совсем ничего не понимать ни в ситуации, ни в танцах».
Вернувшись в Париж, Рудольф впервые в жизни негативно отозвался о ленинградском балете в своем интервью. На вопрос, какие у него остались впечатления, он ответил:
— Неприятные. Все эти последние тридцать лет страна и танцевальное искусство не развивались, стали не лучше, а хуже. Русские танцовщики — очень высокомерные. Все пропитано какой-то идиотской рекламой: в России — самая лучшая танцевальная школа и самый лучший балет. Но теперь это не так. Нет прежней культуры.
Все сказанное, мягко говоря, не соответствовало действительности. В те годы на ленинградской сцене блистали технически сильные Любовь Кунакова и Наталья Большакова, лиричные Елена Евтеева и Галина Мезенцева, юная Юлия Махалина, выступали прекрасные танцовщики Сергей Бережной, Сергей Викулов и Вадим Гуляев, — всех сразу и не припомнишь. Почти все из них являлись лауреатами различных международных конкурсов балета, народными артистами РФ. Только что свой последний сезон в театре завершила Алтынай Асылмуратова — в сезоне 1989–1990 года она работала в лондонском «Ковент-Гарден». Недавно ушли на преподавательскую работу великолепные балерины Габриэла Комлева и Ирина Колпакова, сделавшие честь любому из западных театров оперы и балета, если бы им довелось стать там солистками.
А интересные постановки Олега Виноградова и других балетмейстеров, работавших в те годы в Кировском? В 1970–1980-е здесь были поставлены такие балеты, как «Гусарская баллада» на музыку Т. Хренникова, «Конек-Горбунок» Р. Щедрина, «Сотворение мира» А. Петрова, «Ангара» А. Эшпая, «Витязь в тигровой шкуре» А. Мачавариани и многие другие, зачастую в сложной современной хореографии. Не остались забытыми и старые классические балеты. В частности, на сцене Кировского ставились спектакли с хореографией Августа Бурнонвиля — «Сильфида» и «Неаполь». Олег Виноградов признается спустя годы: «Из Мариинского, в те годы, когда я там работал, Кировского театра, я старался сделать балетный Эрмитаж: сохранил все стоящее, что было в афише до меня, возобновил старые постановки, достойные реставрации. Предоставил сцену для лучших творений западных хореографов — Бежара, Баланчина, Роббинса, Тюдора, Пети и др. До меня этого никто не делал. Сам я тоже ставил принципиальные спектакли — оригинальные балеты «Ярославна» Б. Тищенко, «Ревизор» А. Чайковского и др.».

Элизабет Платель и Шарль Жюд — прославленные ученики великого балетмейстера
Все вышесказанное словно не было замечено Рудольфом Нуреевым. Правда, в течение всего двух вечеров, когда сам находишься на сцене, много ли увидишь?
Рудольф разглядел только зрителей, которыми тоже остался недоволен:
— Я не скучаю по России, а она абсолютно не скучает без меня. Вот съездил туда, и ничего хорошего из этого не получилось. Люди, которые пришли на мои выступления, мои поклонники, выглядели словно узники ГУЛАГа. Странные, какие-то помятые старики в потрепанной одежде, словно герои фантастических фильмов. Меня это испугало и расстроило. Вот те, кто меня помнит. Они пришли из прошлого, из той жизни, которая была тридцать три года тому назад.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: