Макс Гофман - Война упущенных возможностей

Наступлением наших 8-й и 10-й армий мы разбили лишь половину «гигантского» плана северного охвата германской армии в Восточной Пруссии. Теперь начала проявляться его вторая половина – крупные русские силы открыли наступление против южной границы Восточной и Западной Пруссии.

10-я армия решила отвести свое левое крыло только в районе Сейна и немного севернее, чтобы там вновь напасть на русских. Штаб армий надеялся, что удастся таким образом повторить в меньшем масштабе февральский маневр. Однако русские продвигались осторожно и при попытках наступления немедленно отходили назад. Поэтому штаб армии отказался от задуманного маневра, и войска отошли левым флангом на линию Кальвария – Мариамполь – Пильвишки. В течение марта русские неоднократно атаковали эту линию, но каждый раз эти атаки с легкостью отбивались.

С началом наступления 40-го резервного корпуса, 20-й армейский корпус продвинулся вместе с 37-й пехотной дивизией за Мышинец, а 41-я пехотная дивизия выступила через Кольно к Ломже с целью поддержать наступление генерала Лицмана. При этом корпус натолкнулся на превосходящие силы противника и мог продвинуться только до Ставлишек, для охраны с восточной стороны наступающих войск генерала Лицмана. Между Бобром и Ставлишками расположились 3-я резервная дивизия и 5-я пехотная бригада.

Эти войска поспели как раз вовремя, чтобы встретить атаку русского гвардейского и 5-го армейского корпусов, выступивших из Ломжи. Последовали отчаянные бои. Русские храбро наступали, совершенно не считаясь с потерями. 3-й резервной дивизии с трудом удалось удержать позицию. Лишь в начале марта мы могли перебросить туда 1-ю ландверную дивизию, благодаря чему на фронтах установилось необходимое устойчивое положение.

Не менее яростные атаки последовали с линии Остроленка – Новогрод против 37-й дивизии, стоявшей впереди Мышинца, между Оржицем и Писсой. Командующий фронтом вынужден был притянуть на поддержку этой дивизии еще четыре пехотные дивизии и одну кавалерийскую. К этому вынуждал лесистый и болотистый характер этой местности. Бои здесь шли в течение всего марта, но все же нашим войскам удалось здесь удержаться.

С середины февраля русские укрепились также западнее Оржица, на участке Гальвица, и начали продвигаться по направлению к Млаве. Получив подкрепление из 9-й армии, генерал Гальвиц решил предупредить наступление русских путем контрнаступления. Маневр, предпринятый 22 февраля генералом Моргеном с 1-м резервным корпусом и 3-й дивизией, развивался сперва успешно. Дивизии Ферстера удалось даже взять Прасныш, но затем последовала неудача: одна ландверная бригада была разбита. Большие русские силы стали напирать на Прасныш с юга и в обход через Оржиц.

Обойденные и охваченные с фланга 1-й резервный корпус и 3-я дивизия вынуждены были сдать Прасныш и отойти. Генерал Людендорф задержал их отход на позициях, расположенных несколько южнее, укрепление которых еще не было окончено. В начале марта между Млавой и Оржицем возобновились яростные атаки русских войск, но были все отбиты.

Когда прибыли подкрепления, генерал Гальвиц вновь перешел в наступление по обе стороны Оржица; к 12 марта удалось оттеснить противника к Праснышу, но там русские контратаки задержали наше продвижение. Бои прекратились здесь лишь в конце марта.

Таким образом, к началу апреля на всем протяжении южной границы Восточной Пруссии русский натиск был отражен, и вторая половина русского «гигантского» плана была также сведена на нет.

Нашему австрийскому союзнику не удалось столь же успешно осуществить свои планы. Попытка освободить Перемышль сразу рухнула, лишь только русские перешли в контрнаступление. Тем самым судьба Перемышля была решена.

В Восточной Пруссии, к северу от Мемеля, стычки начались в середине февраля. Русские держались там еще на германской территории, северо-восточнее Тильзита. Командующий Восточным фронтом стремился, конечно, очистить и этот кусок от противника. Такое поручение было дано командиру Кенигсбергского гарнизона, генералу Паприцу. В его распоряжении находился лишь ландштурм, охранявший границу, и немного артиллерии из крепости Кенигсберг. Тем не менее операция удалась. Противник был отброшен за границу, и город Тауроген был взят.

Очистив всю территорию Восточной Пруссии от неприятеля, мы испытали большое удовлетворение; однако длилось оно недолго.

17 марта на Мемель напал отряд генерала Потапова, составленный из пограничников и ополченцев. Нападение было для нас неожиданным. Хотя нами и были получены сведения о скоплении русских у Мемеля и Таурогена, но мы не придали им серьезного значения; следует заметить, что подобного рода сведения поступали иной день в огромном количестве, и нельзя же было все эти слухи одинаково оценивать и делать из них необходимые выводы.

Точные известия о вступлении русских в Мемель получены были от одной телефонистки, некоей фрейлейн Рештель. Она проявила больше мужества, чем ее сослуживцы мужского пола. Она продолжала разговаривать со мной вплоть до занятия почтамта русскими. Последними ее словами были: «Вот они поднимаются по лестнице».

Одновременно с Мемелем русские атаковали и Тауроген, который генерал Паприц должен был очистить, так как его слабые силы были направлены, главным образом, против неприятеля, находящегося у Мемеля. У командующего Восточным фронтом не было резервов для поддержки генерала Паприца. Штаб 2-го армейского корпуса в Штеттине прислал нам два запасных батальона.

Нам повезло, у русских было тоже мало войска. При переходе генерала Паприца в наступление против Мемеля они очистили город. При этом нам удалось отбить у них три тысячи человек жителей, угнанных ими в плен. Затем генерал Паприц опять двинулся против неприятеля к Таурогену и, занявши 29 марта город, прогнал русских за границу.

Надо было что-нибудь предпринять, чтобы в будущем избежать таких налетов. Поэтому в район Мемеля переведена была 6-я кавалерийская дивизия, освободившаяся к тому времени на участке генерала Гальвица. В середине апреля на Восточном фронте наступило относительно более спокойное время.

Между тем в это время положение на южном театре войны было очень неблагополучно. Как уже выше было сказано, задуманное на Карпатском фронте наступление не имело успеха. Оно скоро натолкнулось на контрнаступление русских. Чем более русское командование убеждалось в неуспехе своих планов на Северо-Западном фронте, тем сильнее русские начинали наступать на австрийские войска. Этой весной они хотели во что бы то ни стало добиться развязки.