Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I

Въ такомъ положеніи я унаслѣдовалъ Курумочъ, пробовалъ съ обществомъ говорить по хорошему. Первоначально казалось мнѣ, что Курумчане готовы были меня слушать и идти на мировую, но въ дѣйствительности они принимались вновь за старое. Пришло мнѣ въ голову помирить ихъ всѣхъ на слѣдующемъ: пригласить къ нимъ на мѣсто Самарскаго Епископа Гурія и всѣмъ согласиться на томъ, куда укажетъ его владычная рука. Собралъ сходъ и предложилъ пригласить!, для окончательнаго рѣшенія ихъ давняго спора самого Преосвященнѣйшаго Владыку. Сходъ единодушно согласился и просилъ меня взяться за осуществленіе этого дѣла. Епископъ Гурій былъ живымъ, отзывчивымъ и весьма подвижнымъ архипастыремъ. Охотно согласившись, онъ вскорѣ дѣйствительно прибылъ въ село Курумочъ и выбралъ возвышенное, красиво доминирующее надъ всѣмъ селеніемъ мѣсто, расположенное нѣсколько вдали, какъ отъ одной, такъ и отъ другой улиць оказавшееся такимъ образомъ какъ бы нейтральнымъ для обѣихъ враждовавшихъ сторонъ. На означенное мѣсто Преосвященный самъ показалъ своей святительской рукой при всемъ собравшемся народѣ, который съ обнаженными головами все это торжество видѣлъ, выслушалъ затѣмъ въ нерушимой тишинѣ архипастырское вразумительное слово (говорилъ Гурій хорошо, крѣпко и внятно), послѣ чего всѣ благоговѣйно, вслѣдъ за Владыкой, перекрестились со словами: „Быть по сему!” — „Слава-те Господи!”

Но темныя силы и тутъ не дремали. Среди Курумчанъ было не мало раскольниковъ т. н. „Спасова согласія”. Самъ ихъ архіерей, Николай Архиповъ, проживалъ въ этомъ селѣ. Имъ на руку была церковная смута — и вотъ двое смѣльчаковъ (одинъ изъ нихъ бывшій когда-то волостной старшина пропойца Кадичевъ, другой его пріятель Ванякинъ) надумали такое дѣло: назвавшись членами церковнаго Курумчанскаго попечительства, эти лица явились лично къ Епископу Гурію съ прошеніемъ, въ которомъ эти самозванцы нагло наклеветали на всѣхъ активныхъ руководителей церковной жизни, донеся архіерею, что Курумчане хотятъ строить храмъ не на томъ мѣстѣ, на которое было указано самимъ Владыкой, а на совершенно другомъ, при этомъ они въ письменномъ изложеніи своей жалобы такъ запутанно и хитро подстроили, что, въ случаѣ удовлетворенія ихъ ходатайства, мѣсто для постройки получалось опять таки не архіереемъ указанное, а именно то, которое въ свое время отстаивала новая улица. Епископъ Гурій былъ человѣкъ горячій и въ рѣшеніяхъ своихъ быстрый. Выслушавъ Кадичева съ его пріятелемъ, какъ членовъ церковнаго попечительства и предполагая, что, удовлетворивъ ихъ просьбу, онъ тѣмъ самымъ возстановитъ свое рѣшеніе, высказанное на мѣстѣ и положенное въ основу сельскаго приговора, — съ обычной своей вспыльчивостью и неосмотрительной поспѣшностью, на ихъ жалобѣ написалъ собственноручную резолюцію въ смыслѣ удовлетворенія всего изложеннаго въ поданномъ ему прошеніи, не вѣдая, какъ жестоко эти проходимцы подвели его самого, начертавшаго на ихъ бумагѣ о. благочинному приказъ, противорѣчащій его прежнему распоряженію, лично сдѣланному на сельскомъ сходѣ. Съ этой архіерейской резолюціей самозванные члены церковнаго попечительства пріѣхали изъ Самары въ Ставрополь къ благочинному о. Николаю, разумному протоіерею, который прошеніе съ епископской резолюціей у нихъ отобралъ и тотчасъ же съ нарочнымъ переслалъ ко мнѣ. Сразу же понявъ, въ чемъ дѣло, я принялъ соотвѣтствующія мѣры предупредительнаго характера на мѣстѣ и самолично тотчасъ же отправился въ Самару къ Епископу Гурію, которому разъяснилъ, какъ его два негодяя подвели. Трудно описать, въ какую ярость пришелъ Преосвященный Гурій отъ всего происшедшаго. Разорвавъ въ клочки злосчастное прошеніе, возвращенное ему мною, онъ меня горячо поблагодарилъ за пріѣздъ и содѣйствіе въ этомъ „сатанинскомъ”, какъ онъ тогда выразился, дѣлѣ.

Несмотря на всѣ встрѣчавшіяся злоключенія, все жъ удалось дѣло довести до торжественнаго дня закладки, который приходился на 14 февраля 1894 года и совпадалъ съ празднованіемъ „торжества Православія”. Все было заготовлено для этого. событія на томъ дѣйствительно мѣстѣ, которое было выбрано обществомъ совмѣстно съ архіереемъ. Кадичевъ съ Ванякинымъ были преданы мною суду за присвоеніе не принадлежащихъ имъ должностей и званій, но находились на свободѣ и, какъ доходили до меня слухи, продолжали сильно мутить народъ, въ цѣляхъ всячески помѣшать началу стройки. Вспоминается мнѣ картина Закладки. Прежде всего, рано утромъ этого дня пріѣзжаетъ ко мнѣ Старо-Бинарадскій старшина Сидоровъ, сильно разстроенный, съ недобрыми вѣстями изъ Курумоча — будто нѣкоторая группа курумчанъ, во главѣ съ Кадичевымъ, рѣшилась на все, чтобъ сорвать предположенное торжество, грозя даже покушеніемъ на самого „земскаго”. Нервный по натурѣ Сидоровъ умолялъ меня остаться дома, во избѣжаніе возможныхъ случайностей — священники де отслужатъ сами по себѣ, полиція будетъ наряжена, и дѣло обойдется безъ меня... Само собой, я на это не пошелъ, велѣлъ подавать свою тройку, надѣлъ свой дорожный полушубокъ, подпоясался кавказскимъ ремнемъ съ надѣтымъ на немъ револьверомъ и тронулся въ путь.

Въ Курумочѣ около старой церкви и мѣста закладки стояла огромная толпа народа. Съѣхались нѣсколько священниковъ съ благочиннымъ о. Николаемъ во главѣ. Среди нихъ чувствовалась замѣтная растерянность. — очевидно и до нихъ доходили разные недобрые слухи. Подъѣхалъ станов вой съ урядниками, присутствовали также два удѣльныхъ управляющихъ. Началась торжественная процессія съ хоругвями и иконами изъ старой церкви на мѣсто закладки, которое было предварительно со всѣхъ сторонъ огорожено. Взойдя на него вмѣстѣ съ духовенствомъ, я сразу же увидалъ недалеко за изгородью хорошо извѣстныхъ мнѣ Кадичева съ Ванякинымъ. Вспомнивъ предупрежденіе старшины, я, прежде чѣмъ духовенство начало службу, вышелъ на середину устроеннаго помоста и, указавъ рукой на заготовленный для водруженія на мѣстѣ закладки большой деревянный крестъ, громко, во всеуслышаніе всего собравшагося вокругъ насъ народа, заявилъ: „до меня дошли слухи, что сегодняшнему нашему великому торжеству хотятъ лихіе люди помѣшать (при этомъ я въ упоръ посмотрѣлъ на двѣ пары недобрыхъ глазъ — Кадичева и Ванякина). — Предупреждаю, что первый, кто дерзнетъ поднять свою нечестивую руку, чтобы воспрепятствовать водруженію сего честнаго креста, будетъ мною уложенъ на мѣстѣ”. При этомъ я показалъ рукой на свой револьверный кобуръ. Обратившись затѣмъ къ священникамъ, я просилъ приступить къ богослуженію. Все торжество прошло спокойно и благолѣпно, а черезъ два года на освященномъ мѣстѣ высился и красовался большой каменный храмъ, стройная колокольня котораго виднѣлась издалека съ Волжскаго простора.