Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

Вызов к заместителю. Здесь док узнает, что его подчиненный, матрос Губский, матерно выражал недовольство отсутствием порядка на камбузе. Следовательно, моральный облик офицера не лезет ни в какие рамки, не соответствует моральному кодексу строителя коммунизма. Попутно док узнает, что работает на китайскую разведку.

Больные ждут.

Большой сбор, совещание, политинформация, занятия по плану командира или другого начальника.

Больные ждут.

Любая попытка врача не прибыть на любое из мероприятий заканчивается выговором за отсутствие понимания задач текущего момента.

Амбулаторный прием окончен. И чтобы провести его в соответствии с требованиями руководящих документов и медицинской науки, врач должен работать в обеденный перерыв, если в нем сохранилась хоть капля гуманизма и чувство врачебного долга окончательно не вышиблено флотом из души эскулапа.

Итак, с 12.00 до 15.00 (адмиральский час) корабельный эскулап потратил на лечение больных. 15.00 – 17.30 – время, отведенное приказом командира на амбулаторный прием. Вместо приема – сборы, разборы, грудь четвертого человека. С 18.00 до 20.00 прием больных осуществляется фактически. В личное время врача. Вот вам и суточное планирование. Говорят, что представителям иностранных разведок на нашем флоте работать гораздо труднее, чем в Японии. Это связано с тем, что мы планируем одно, делаем другое, а получается третье.

Прошли Японское море. Яркое южное солнце покрыло потом лысину старшего помощника. Иллюминаторы ощетинились фанерными воздухозаборниками. Тела механиков начали покрываться потницей. Расход спиртового раствора бриллиантовой зелени начал увеличиваться прямо пропорционально возрастанию температуры воздуха. С входом в Корейский пролив на корабле была дана команда переодеться в тропическую форму одежды, выданную всему экипажу и пассажирам накануне.

Тропическая форма есть шедевр художественной и конструкторской мысли бездельников из конторы, называемой НИИ формы одежды МО. Если бы хоть одному из модельеров, создавшему сей образец и получившему благодарность начальника, в приказном порядке пришлось облачиться в собственное произведение, беспризорники старой Москвы не рискнули бы его ограбить. А жена, оставив художнику мебель и вещи, рванула бы в Сибирь.

Представьте, читатель, матросские брюки, застегивающиеся в поясе по бокам – справа и слева – и не имеющие ширинки. Теперь отрежьте штанины на уровне колен, замените сукно на хлопчатобумажную синюю тряпку и... тропические шорты готовы. Теперь всуньте в шорты размером номер 50 моряка номер 44. Сверху наденьте балахон 58 размера, называемой тропической рубашкой. Чучело готово. Свободный покрой указанного костюма, по гениальной мысли авторов, должен обеспечивать свободный доступ воздуха к телу. Пилотка с длинным козырьком плюс тропические тапочки из свиной или воловьей кожи с бумажной подошвой. Финиш. Стоять в тапочках на нагретой тропическим солнцем металлической палубе невозможно: жжет ноги.

Тропическая форма для офицерского состава не разработана. Приходится пользоваться формой рядового состава. Однако, как известно, голь на выдумку хитра. Офицеры нашли приемлемое решение: отрезали рукава кремовых рубашек, изобразив пароходный комплект: синие матросские шорты плюс облегченный вариант повседневной рубахи. Красота? Тапочки для офицера стоят червонец. Вместе с дырками в них.

Утром вошли в Цусимский пролив – место героического сражения нашей русской эскадры, погибшей с честью по вине прогнившего царизма, как утверждают историки. Здесь же погиб и крейсер “Бородино”, покрыв неувядаемой славой это священное для всех русских моряков имя.

Предстоял траурный митинг и возложение венка в точке гибели наших соотечественников. Траурные церемонии всегда печальноторжественны. А если они проводятся вдали от Родины, в море, торжественность и святость момента сжимает душу и наворачивает слезы. Моряк чувствует себя оторванным от пуповины, Одиноким и беззащитным. Ощущение океанской бездны, в которой покоятся жизни твои собратьев, становится физическим. Поневоле начинаешь представлять себя кандидатом в покойники. Ясно видишь горе своих родных и близких, слезы матери, одиночество жены и сиротство дочери.

В 8.00 строй моряков и курсантов, одетых по первому сроку, замер. Траурный митинг начался. Речь, произносимая заместителем командира по политической части, каждым словом своим обнажала тщетность собственного бытия и величие подвига предков. В такие минуты все обиды отходят в прошлое, кажутся мелкими. Тихая траурная музыка. Флаг приспущен. Строй преклонил колена. Два курсанта торжественно медленно спускаются по трапу к воде, держа венок с бескозыркой на вытянутых руках. Среди пронзительного молчания венок, как дань уважения павшим, закачался на волнах. Минута молчания. Прощайте, дорогие товарищи. Вас не забыли. Ваш подвиг переживет века.

Винты вспенили воду за кормой, и “Бородино” ушло курсом к своей собственной славе.

Три недели плавания подходили к концу. Индийский океан мерно покачивал округлые формы УК мерной океанской зыбью. Температура воздуха перевалила за 40 градусов. Неисправность системы кондиционирования воздуха изгнала моряков на верхнюю палубу: спать в кубриках стало невозможно. Организмы включили механизм терморегуляции на полную мощность. Количество потребляемой воды увеличилось впятеро. Солнечные ожоги изнеженных умеренным климатом тел приняли массовый характер, несмотря на проводимую санитарно-просветительскую работу.

Корабль подходил к иностранному порту Мадрас, Индия. Слоны и йоги. Инд и Ганг. Касты государственных чиновников и неприкасаемых. Хэппи мэн, Шива, буддизм. Экзотика. Радж Капур.

Подготовка к заходу в иностранный порт на всех кораблях флота напоминает “сватовство майора”. Только майор ждет на берегу, а невеста в ожидании вожделенной встречи глотает валерьянку и исходит потом нетерпения за пределами видимости береговой черты.

Прежде всего ребра и бока невесты стонут от грохота молотков, сбивающих ржавчину и старую краску, готовясь к наложению новой изрядной порции косметики. Это называется на флоте “покрасочные работы”. Их проведение на корабле всегда вызывает головную боль: кроме грохота имеет место быть стойкий противный запах покрасочных материалов, заполняющий все жилые и служебные помещения. Замазав бородавки и плешь на теле невесты, дружина ее начинает извлекать из рундуков заплесневелые от высокой влажности суконные штаны (не замерзнуть бы в тропиках!), грязные бескозырки и стоптанные “хромочи”. Обильная пена, шипение утюгов, пятна гуталина на трудовых мозолистых руках мореманов. Затем общекорабельный смотр формы одежды. Потом все повторяется сначала. “Устранение замечаний по форме одежды”.