Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

В 12 часов ночи «Донец» снялся с якоря и направился к выходу из Архипелага. Погода была чудная, без малейшего ветра, и мы отлично совершили весь переход до Константинополя. Проходя мимо Сан-Стефано, «Донец» встал на якорь, а капитан предложил нам съехать на берег осмотреть строящуюся церковь-памятник на месте, где стояли наши аванпосты во время русско-турецкой войны 1877 г.

Весь отряд, за исключением больного Алексинского, высадился на берег с офицером «Донца» и в колясках доехал до строящейся церкви, где мы были встречены ее строителем, нашим военным агентом полковником Пешковым, которому я телеграфировал из Дарданелл, прося разрешения осмотреть Сан-Стефанский монастырь [433]и строящуюся церковь. Она еще далеко не была готова, но судя по тому, что было уже сделано, видно было, что она будет очень эффектна и красива. Вокруг церкви растянуты были постройки, где жили мастера и рабочие, это были все русские из Ярославской губернии, так странно было их видеть среди турок. Пешков нам все подробно объяснял, был очень любезен, повел нас и в склеп, где в ящиках были уложены кости, собранные со всех русских могил и кладбищ. По стенам были плиты с надписями. При входе налево – «Братская могила скончавшихся чинов 1-й и 2-й гвардейских пехотных дивизий» и «Нет больше той любви, кто душу свою положит за други своя». Над склепом была сама церковь, но она еще не была окончена, за исключением купола, на котором уже сиял крест. Я поднялся на самый верх до креста – 48 метров.

Крест этот был весь из стекла, из граненых квадратов, в золотой раме работы Мальцевских заводов. Он был виден издалека, сияя на солнце с удивительной яркостью. Осмотрев все и поблагодарив Пешкова, мы вернулись на «Донец» и через час встали уже на якорь в Золотом Роге. Босфор на этот раз представился нам во всей свой красоте благодаря дивной погоде.

Врачи и особенно сестры имели очень изнуренный вид. Жизнь в Фарсале не могла не отразиться вредно на здоровье членов отряда. Низкое сырое место, плохая вода, недостаток в питании при большой усиленной работе – все это не могло быть полезно, а постоянно напряженное состояние сестер и врачей, слишком однообразная жизнь, невозможность даже в свободное время делать прогулки без сопровождения конвоя из турок не могли не повлиять и на нервы.

Не успели мы встать на якорь, как на каяке уже подъехал 1-й драгоман нашего посольства Максимов и от имени посла приветствовал нас с приездом, а за ним прибыли еще и из нашего консульства Степанов и Батюшков. Начались расспросы, переговоры, и вот здесь мы впервые услыхали, что нас хотят задержать еще, что очень желательно, чтобы мы остались в Константинополе, что султан велел приготовить для нас помещение и т. д. Поэтому до выяснения дальнейших наших планов я решил остаться на «Донце».

Сестры и двое докторов с Орловым (один из младших драгоманов) поехали прокатиться на «Сладкие воды», [434]доктор Пышнов повез больного Алексинского в русский госпиталь к Щепотьеву, а я с Максимовым и командиром «Донца» съехали на берег, чтобы проехать к послу Нелидову в Буют-Кере. Заехали мы сначала на квартиру к Максимову и от него узнали о положении вещей. Оказалось, что с отрядом Красного Креста вышла целая путаница. Посол турецкий телеграфировал из Петербурга, что у него был Рерберг, товарищ председателя Красного Креста, и заявил ему официально, что Главное управление по приказанию императрицы Марии Федоровны посылает 500 кроватей в Константинополь. Когда это было доложено султану (а это было в начале мая), он телеграфировал императрице или государю императору – кому именно, Максимов не знал – чтобы благодарить за эти 500 кроватей. Затем об этих кроватях не было ни слуху ни духу, а султан все спрашивал, когда прибудут кровати.

Посол Нелидов сообщил, что т. к. он депеши не получал, то вероятно, это тот же отряд, который уже находился в Фарсале, а в депеше, вероятно, ошибка – не 500, а 50 кроватей. Чтобы как-нибудь все это загладить, Нелидов и находил весьма желательным, чтобы наш отряд остался в Константинополе и проделал свою работу в госпитале, главное, по словам Максимова, если бы мы не приняли приглашения султана, то это было бы для него большой обидой. Султан очень боялся, как бы мы не проехали мимо, и я был все последние дни очень этим взволнован. Я рассказал Максимову все подробности нашего житья в Фарсале – все отрадные и неотрадные стороны, не скрыл всех безобразий, творимых турками в Фессалии. Пообедали мы втроем в café «Splendide» и так заговорились, что когда встали из-за стола, то было уже совсем темно.

Несмотря на поздний час, я все же поехал с командиром «Донца» в Буюк-Дере на дачу русского посольства, куда мы прибыли в десятом часу вечера. Нелидов встретил нас очень любезно, жена его также. Он сейчас же увел меня в кабинет, где я ему рассказал все, что было в Фессалии и хорошее, и дурное. Он просил меня составить записку о положении Фессалии в отношении турок к местным жителям, а также и о состоянии имений русских подданных Маврокордато и Кондо, разоренных турками. Затем прибавил, что весьма желательно, чтобы отряд наш остался в Константинополе и что он уже телеграфировал графу Муравьеву [435]об этом. Меня же он просил телеграфировать ее высочеству и в Главное управление. Просидев у Нелидова до 11 часов вечера, мы еще зашли к драгоману Яковлеву, который жил во флигеле, и затем двинулись домой. Вернулись на «Донец» поздно ночью.

На другое утро, в 8 часов утра, я уехал в город с целью подыскать помещение для отряда, т. к. не нашел возможным оставлять сестер на «Донце». Они все были так измучены, переутомлены, что мне хотелось дать им возможность отдохнуть как следует хоть денька два, пока не выяснится наша судьба. Приехал я прямо к Максимову – он еще спал, но его разбудили, и он меня принял в халате – я рассказал ему положение дел, мой разговор с Нелидовым. Максимов очень сочувственно ко всему отнесся и так был мил, что поехал вместе со мной искать помещение для отряда. С ним было очень удобно – его все знали, все его боялись, но в то же время видно было, как все его любили и уважали.

Остановились мы на гостинице «Londres» против «Petits champs», [436]сговорились по 8 франков 50 су с человека за полный пансион. Покончив с этим, я вернулся на «Донец», переоделся в сюртук, пообедал и, объявив сестрам, что в 3 часа я зайду за ними, чтобы перевезти их в гостиницу, уехал опять с главным врачом Лангом к Нелидову, который нам назначил свидание в посольстве. Доложив Нелидову, что мной все исполнено согласно его желания, я прочел ему посланные мною депеши. По-видимому, это ему доставило удовольствие, т. к. он меня очень благодарил – я заметил, что он очень боялся, как бы нас не потребовали в Россию. В 3 часа я перевез весь отряд в гостиницу «Londres», устроил их с большим комфортом. Сестры были в восторге очутиться на суше.