Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

Наш посол Нелидов, увидев меня совсем расклеившимся, настоял, чтобы я приехал к нему в Буюк-дере – его летнюю резиденцию – пожить хотя бы несколько дней и отдохнуть. После долгих уговоров я решил оставить отряд и уехать, так как чувствовал, что иначе я свалюсь. Нелидовы меня встретили как родного, устроили меня со всеми удобствами в чудной комнате с видом на Босфор. Приехал я прямо к завтраку, затем пошел в парк, сделал визит нашему консулу и застал его дочь с двумя леопардами в саду. Леопарды были совсем ручные, им было по 10 месяцев, они были такие ласковые, ласкались и лизали руки. Так странно было видеть их в саду, разгуливавших на свободе, прыгавших без малейшего шума с дерева на дерево. Жуть даже брала какая-то.

После дневного чая О. Н. Нелидова, жена посла, повезла меня в шарабане в платановый лес. Что это была за красота!

В 7 часов обедали, к обеду приходилось ежедневно надевать фрак с белым жилетом и белым галстуком – для меня это было пыткой первое время, потом я уже привык. И так странно было – мы ведь обедали втроем: чета Нелидовых и я. О. Н. Нелидова приходила к обеду в вырезном платье с пайетками и веером. Я прожил у Нелидовых неделю и очень отдохнул, лежа большую часть дня в саду в тени. Я немного окреп, но температура все держалась. Я избавился от нее только в Одессе, а в Константинополе чувствовал себя все время неважно, что мне ужасно мешало работать и угнетало.

18-го июня было освящение креста церкви-памятника на могиле павших русских воинов в Сан-Стефано.

Отряд наш получил приглашение на это торжество, к сожалению, кроме меня, только четыре сестры и два врача могли им воспользоваться. Освящение церкви было очень торжественно в присутствии всех чинов нашего посольства во главе с послом А. И. Нелидовым, сербского посланника [439]и всей русской колонии.

Совсем особенное благоговейное чувство наполняло сердца всех присутствовавших на этом торжественном православном богослужении среди окружавшего нас мусульманского мира.

После торжества строителем церкви полковником Пешковым всем гостям был предложен завтрак à la fourchette, только в 7 часов вечера я вернулся к себе.

На другой день я ездил с послом А. И. Нелидовым на остров Халки к патриарху Никодиму, который меня очень тронул своим отношением к великому князю Сергею Александровичу, о котором он отзывался с трогательной любовью и расспрашивала о нем.

Вернувшись на следующий день, я сделал визит Осману Гази-паше – герою Плевны. Милый старик меня трогательно встретил. Я не без волнения входил к нему. Держал он себя просто, говорил, что с последней войны он научился уважать и любить русских, что всегда хранит в своей душе лучшие чувства к ним, говорил, что помнит очень хорошо великого князя Сергея Александровича, просил передать ему его всепреданнейшие чувства, рассказывал мне о последней войне, о том, с кем он из русских встречался, и не отпускал меня – я просидел у него около часу. Разговор шел при посредстве состоявшего при отряде Нерми-бея.

В начале июля месяца, видя, что с каждым днем, несмотря на применяемые меры для сохранения здоровья членов отряда, болезни среди них не уменьшались и сестры все более и более переутомлялись, я, переговорив с главным врачом и узнав от него, что раненые, находившиеся на попечении наших врачей, все вне опасности и находятся на пути к выздоровлению, пришел к убеждению, что наша миссия окончена и пора вернуться в Россию.

Переговорив об этом с послом, который вполне согласился с моим мнением, я, с согласия главного врача, назначил 6-е июля для передачи раненых в руки турецких врачей.

Вместе с этим я просил первого секретаря султана довести до сведения его величества, что мы, к сожалению, должны 10 июля выехать обратно в Россию, т. к. здоровье членов отряда сильно пошатнулось, и мы должны прервать работу в госпитале 6 июля. В ответ на это, когда отряд 4-го июля присутствовал на селямлике, чтобы этим выразить султану благодарность за гостеприимство и как бы откланяться перед отъездом, первый камергер Эмин-бей передал мне приглашение его величества султана пожаловать на обед со всеми членами отряда на другой день в 6 часов в Ильдиз-Киоск. [440]К счастью, в этот день, почти все члены отряда были на ногах и могли воспользоваться приглашением, за исключением больной тифом старшей сестры, оправившегося от тифа доктора Алексинского, эвакуированного несколько дней перед тем в Россию и еще одной сестры, заболевшей в этот день.

За нами прислали придворные экипажи и торжественно повезли во дворец шагом. В первом ландо сидели две сестры, состоявший при отряде Нерми-бей и я, во втором – две сестры, драгоман посольства и главный врач и т. д.

По приезде в Ильдиз-Киоск мы были встречены заведовавшим церемониальной частью двора Мунир-пашой, командующим главной квартирой Шакир-пашой и другими сановниками, которые все были чрезвычайно любезны ко всем нам. Султан [441]на обеде не присутствовал, а на председательском месте сидел министр двора Мунир-паша. Обед был из 14 блюд, Все было подано по-европейски, но было очень утомительно сидеть за столом. После обеда повели нас в сад, где подали кофе, но пошел дождь, мы вернулись в комнаты. Вскоре появился первый секретарь султана. Затем, на большом подносе, несли свертки, завернутые в красные шелковые платки. Это были ордена и подарки от султана всем нам. Таксим-бей лично раздал их. Сестры получили чудные золотые вещи, кольца, брошки, браслеты. Доктора – портсигары. Я получил дивный золотой портсигар, усыпанный бриллиантами. Посредине из бриллиантов была надпись по-турецки «на память». Кроме этого я получил орден Османие [442]на шею.

Нас попросили надеть ордена и повели в верхний этаж к султану. В зале нас построили всех в одну линию, я стал на правом фланге. Против нас встали приглашенные, не принадлежавшие к отряду – наш военный агент, драгоман посольства и др. лица. Султан вышел к нам в пальто и перчатках на обе руки. Пальто толстого солдатского сукна, перчатки грубые, толстые. Сам он был маленького роста с бородой, невзрачный, смотрел как-то в сторону. Он подошел ко мне, подал руку и стал говорить через Мунир-пашу, который переводил все с турецкого на французский язык. Султан был очень мил и наговорил мне кучу любезностей. Разговор продолжался несколько минут. Три раза говорил султан, три раза отвечал ему я и, в свою очередь, выразил благодарность за тот прием, который Красный Крест встретил в Константинополе. Затем султан прошел как-то бочком мимо всех, подал руку Пешкову – нашему военному агенту и затем опять вернулся ко мне и сказал, что просит меня передать государю, что он никогда не забудет услуги России, оказанные Турции присылкой отряда Красного Креста. Затем он вновь подал мне руку и вышел, позвав Пешкова к себе. Пешкову он сказал, что через переводчика он не хотел этого говорить (Пешков говорил по-турецки), но просит меня, когда я увижу государя, передать ему от имени его, султана, его неизменную преданность и глубокую благодарность как государю, так и всей России.