Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

Теперь скажу несколько слов об отступлении греков. Это не было отступление дисциплинированной армии в полном порядке; это было, судя по всему мною виденному и слышанному, бегство и даже самое беспорядочное – греки оставляли все неприятелю, ничего не успели захватить с собой. При этом надо отдать справедливость, что все, что доставалось туркам от греков, свидетельствовало о том, насколько греческая армия была хорошо снаряжена для похода, тогда как турецкая в этом отношении оставляла желать много лучшего.

Когда я увидел первый раз турецкие войска, то был поражен их видом – это была толпа оборванных нищих в изорванных опорках. Лошади в кавалерии, и особенно в артиллерии, были в очень плохом виде. Я был поражен, когда под Домокосом увидел артиллерийских лошадей – это были скелеты, обтянутые кожей. Таких лошадей я встречал только при объезде Саратовской губернии во время голода.

Обозов у турок почти не было – все перевозилось на вьючных лошадях. Медицинская часть у турок на поле сражения была устроена очень плохо – у них не было никаких средств для перевозки раненых, которых вследствие этого клали прямо на арбы или сажали верхом на вьючных лошадей для доставления в ближайший госпиталь.

Помощь раненым на полях сражений подавали только доктор Ларди с французскими докторами – волонтерами; турецких докторов не было вовсе видно, а составлявшие постоянный штат доктора, как мало подготовленные, не могли оказывать деятельной помощи, подвижных же лазаретов не было вовсе. Госпитали были также устроены турками ниже всякой критики, и только после взятия Лариссы и Фарсала, когда туркам достались большие склады не только лекарств и перевязочных материалов, но и кроватей, матрацев – они ими снабдили госпитали, но дело у них долго не ладилось за отсутствием врачебного хирургического персонала; если бы не доктор Ларди с своими ассистентами и наш отряд, то после сражения при Домокосе не знали бы, как помочь раненым.

У греков, в смысле сражения, все было устроено очень хорошо, но, к сожалению, они этим не воспользовались, оставив при своем бегстве все хорошее туркам. У них были прекрасные шатры-палатки, превосходные обозы, громадные аптечные склады по всем городам, масса перевязочного материала; медицинская часть, в смысле сражения, была устроена превосходно – каждый солдат в греческой армии имел при себе необходимый перевязочный материал до английской булавки включительно, который герметически был закрыт в маленькой жестяной коробке. Обо всем этом можно было судить по вещам, которыми пользовались турки на моих глазах.

Кроме всего этого, у греков были чудные планы всей Фессалии работы австрийских топографов. Все почти турецкие офицеры были снабжены ими – они до того были наглядны и подробны, что по ним каждый, даже незнакомый с чтением планов, мог пройти куда угодно в данной местности. На них были показаны все малейшие проходы и тропинки с отметками, где и какой род оружия может пройти. У Сейфула-паши я видел два ящика, наполненные этими планами, а у Эдхема-паши еще и рельефные планы отличной работы. Большая часть этих планов досталась туркам в Лариссе и Фарсале. Палатки достались туркам в числе 800, все они были совершенно новые и резко отличались от турецких. Они были и поместительнее, и удобнее.

Обозы греческие – арбы, доставшиеся туркам, – также были очень хорошего качества, также как и рессорные повозки для раненых; в них был только один недостаток – они были покрыты черной клеенкой, которая очень сильно нагревалась от солнца. Кроме этого турки получили большие аптечные и перевязочные склады до инструментов и стерилизаторов включительно. Военных припасов турки захватили в одном Домокосе до 30 000 патронных ящиков. Вся эта добыча, доставшаяся туркам после каждого отступления греков, доказывает, насколько эти отступления были поспешны.

Из этого всего ясно, что разорения и грабежи совершались исключительно турками. Как наглядный пример грабежа может служить и то обстоятельство, что в Фарсале, на моих глазах, турецкие строевые солдаты продавали греческие деньги.

В заключение считаю своим долгом привести рассказ пленного грека, раненого под Домокосом и лежавшего в госпитале нашего отряда в Фарсале. Когда он лежал тяжело раненый в бедро еще на поле сражения, к нему подошел албанец и замахнулся, чтобы его заколоть. Тогда грек, вынув 30 драхм, протянул их албанцу, прося помилования. К счастью, проезжавший турецкий офицер спас его, взяв его в плен и отдав ему эти 30 драхм.

Этот случай подтверждает слух о том, что турки приканчивали раненых греков, по этой же причине у турок в госпиталях было самое ничтожное количество раненых греков».

г. Константинополь

1 июля 1897 г.

На другой день моего прибытия с отрядом русского Красного Креста в г. Воло, 2-го мая с.г., я отправился представиться главнокомандующему турецкой армией Эдхему-паше, чтобы получить от него указания для дальнейшего следования нашего отряда.

В это время главная квартира находилась в Теке, а турецкие аванпосты стояли между Фарсалом и Домокосом. Русский вице-консул г. Воло получил как раз в этот день известие, что его имение «Вриссия» попало в руки турок, которые принялись его грабить. Известие это подтвердилось бежавшим оттуда помощником управляющего имением албанцем Раппо, которого я видел лично и который рассказал мне, что как только турки вступили в имение, то принялись его разорять. Все, начиная от управляющего и священника и кончая последним рабочим, бежали. Он остался один, думая, что его как мусульманина не тронут. Но ему сначала не поверили, и в доказательство своего мусульманства ему пришлось раздеться. Его тогда избили и прогнали из имения. Факт прихода турок во Вриссию с целью разорения этого имения подтверждается данными, имеющимися у нашего военного агента полковника Пешкова, который мне передал, что 2-я бригада 2-й дивизии при наступлении на Домокос вдруг куда-то исчезла и не дошла до города. Оказалось, что эта бригада застряла в имении «Вриссия».

Г-н Кондо просил меня, когда я увижу Эдхема-пашу, доложить ему о всем слышанном от помощника управляющего, прося защитить имение от дальнейшего разорения, тем более что в доказательство того, что оно принадлежит русскому вице-консулу, на доме вывешен был русский флаг.

Я заявил обо всем этом главнокомандующему, который сделал вид, что принял очень близко к сердцу мои слова, позвал Сейфула-пашу, потребовал карту, отыскал на ней село «Вриссия» и приказал немедленно принять меры к охране имущества русского вице-консула.