Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

На другой день, 18-го июля, в воскресенье, мы с волнением и необыкновенно радостным чувством возвращения на родину подъезжали к Москве. Это было около 4-х часов дня.

На вокзале в Москве нас ожидала трогательная встреча – вся община, во главе с попечительницей Е. П. Ивановой, трудами которой был снаряжен отряд, члены местного управления Красного Креста во главе с генералом Даниловым, мои друзья Корнилов, Гадон и, наконец, мой брат.

Все были трогательны, я так был счастлив увидеть брата, но мне было больно, что сестры моей не было, она была заграницей с детьми Павла Александровича. Я не мог удержать слез, здороваясь, обнимая всех. Все поразились моим видом, правда, я был неимоверно худ, потерял больше пуда весу. По предположению врачей, я перенес паратиф на ногах.

На вокзале мне подали депешу великой княгини Елизаветы Федоровны, которую я и прочел членам отряда.

Телеграмма гласила: «Сердечно приветствую отряд радуюсь вас лично благодарить от всей души завтра в Москве и прочитать вам милостивую телеграмму императрицы Марии Федоровны. Елизавета.»

С вокзала мы проехали в экипажах к часовне Иверской Божьей матери. У Иверской была целая толпа народа, приветствовавшая отряд. Молебен был очень трогательный. Когда священник стал читать благодарственную молитву, все стали на колени, и мы горячо благодарили Бога за благополучное возвращение.

После молебна я простился с врачами и сестрами и поехал к себе на квартиру в генерал-губернаторском доме с моим братом, говорили мы без умолку, а в 6 часов я поехал с ним, Гадоном и Корниловым обедать в «Эрмитаж», а оттуда, простившись с братом, поехал с Гадоном в Ильинское.

С большим волнением я вышел из вагона в Одинцове и сел в коляску, высланную за мной из Ильинского. Встреча с их высочествами была более чем трогательная. Великий князь не дождался меня и пошел ко мне навстречу по дороге без шапки, встретил меня на дороге версты за 1 1/2 от Ильинского. Он обнимал меня, разглядывал, был мил страшно, говорил, что так боялся за меня, что очень рад, что я вернулся здоровым. Он сел ко мне в коляску, Гадон пересел на козлы, и мы быстро доехали до Ильинского. На верхней площадке лестницы дворца меня встретила великая княгиня тоже как близкого родного, тут же были Степанов и княжна Лобанова. Великая княгиня повела меня к себе на балкон, расспрашивала обо всем с таким заботливым вниманием и участием, затем подали чай, и мы долго не расходились, так как странно казалось сидеть в Ильинском за чайным столом и вместе с тем было хорошо, радостно… Легли поздно. На другой день я встал рано, оделся в парадную форму и отправился к великому князю явиться по случаю получения ордена Св. Станислава на шею. Я получил этот орден к 5-му июля.

В 9 часов утра все выехали из Ильинского – великий князь с Гадоном в Рязань, а великая княгиня со мной в Москву для приема отряда.

В генерал-губернаторском доме весь отряд был принят великой княгиней, которая прочла нам следующую телеграмму императрицы Марии Федоровны:

«Прошу передать мою самую теплую признательность и сердечную благодарность всем: Джунковскому, докторам, сестрам и служащим за их заботы и истинно христианский уход за ранеными, за что Господь их благословит и наградит.

Мария».

С волнением выслушали мы столь милостивые слова ее величества. После приема в генерал-губернаторском доме в присутствии великой княгини было отслужено молебствие в помещении Иверской общины.

Этим окончилась моя роль уполномоченного отряда, мне оставалось лишь сдать оставшееся имущество отряда в местный склад, а деньги в местное управление, что и было мною исполнено в течении ближайших дней.

После молебствия в Иверской общине со мной простились врачи и сестры отряда. Я заехал к себе в генерал-губернаторский дом, провел остальную часть дня с братом и обедал с ним и Корниловым в «Мавритании», вечером уехал в Ильинское, где провел день своих и Гадона именин. Их высочества были страшно милы, все время мне пришлось говорить, рассказывать разные подробности из своей командировки. Великий князь подарил мне чудное издание Брикнера «Императрица Екатерина II» и золотой брелок с переплетенной подписью «1897 год» с рубинами. Великая княгиня – очень красивые запонки желтой эмали с бриллиантами. Вечером Гадона и меня чествовали ужином в помещении библиотеки, было весело, оживленно, просидели до 3 часов утра.

На другой день с ранним поездом я выехал в Москву, где провел 16-е и половину 17-го июля. Надо было разобрать вещи отряда, привезенные с собой, составить краткий денежный отчет и сдать деньги.

Целый день я провозился с вещами, разбирая их в сарае общины, сестры мне помогали, обедал и ужинал в общине. Сестры меня очень тронули, поднесли брелок с надписью «на добрую память от сестер отряда».

17-го мне удалось все кончить и сдать как вещи, так и деньги.

Мною было получено на расходы разновременно 8502 рубля 96 копеек, из коих я потратил 7804 рубля 30 копеек. Таким образом, я сберег 698 рублей 66 копеек, которые сдал в местное управление Красного Креста.

17-го я вернулся в Ильинское к обеду и очень надеялся прожить там спокойно, никуда не двигаясь дня три, как вдруг рано утром на другой день, совсем неожиданно, великая княгиня получила депешу от императрицы Марии Федоровны, что ее величество желает меня видеть в субботу 19-го в 12 часов в Петергофе. Пришлось скорее написать краткий отчет о деятельности отряда на большом листе для вручения ее величеству и, на всякий случай, составить еще представление к наградам и выехать из Ильинского тотчас после завтрака, чтобы поспеть на почтовый поезд.

Засуетился я страшно и только в вагоне немного пришел в себя. В Петергофе я проехал прямо к моему другу и товарищу по полку Шлиттеру, который служил в то время в Сводно-гвардейском полку, [447]переоделся у него в парадную форму и в 12 часов был в Коттедже – летнем дворце императрицы в Александрии. [448]Камердинер пошел обо мне доложить состоявшему при ее величестве князю Барятинскому, который очень любезно меня принял, сказав, что как только от императрицы выйдет гофмаршал граф Голенищев-Кутузов, обо мне доложат.

Мне пришлось ждать в приемной не более 10 минут, когда открылась дверь в гостиную императрицы и камердинер пригласил меня войти. Ее величество так ласково протянула мне руку и обратилась ко мне с такой очаровательной улыбкой, приглашая меня сесть, что вся моя робость прошла, и я говорил с ней без всякого стеснения. Она расспрашивала меня обо всем, интересуясь мельчайшими подробностями. Говоря о греках, я заметил слезы на ее глазах. Ведь ее родной брат был королем Греции. Я передал ее величеству мой краткий отчет, благодарил за милостивую депешу, сказав, что столь дорогое ее внимание к отряду было лучшей наградой всем нам, а что я лично был растроган до слез, что она упомянула в депеше мое имя.