Чарльз Буковски - Письма о письме

[…] иногда я напиваюсь, и в вены мне украдкой проскальзывает какой-то редактор, в продолговатую провисающую прядь мозга, и тогда даже мне приходят в голову замыслы журналов, а именно:

(и серьезно)!

1: «Современное обозрение литературы, искусства и музыки»

или иначе:

«Обозрение современных литературы, искусства и музыки».

никакой поэзии, никаких оригинальных современных работ – только статьи, живые и дерзкие об этой области, и по возможности репродукции произведений Искусства. конечно, некоторые статьи я писал бы сам, чтоб у журнала наверняка были жизнь и подача. Я правда считаю, что такой журнал необходим, но сомневаюсь, что он когда-либо появится.

2: «Туалетно-бумажное обозрение»

который будет печататься мной на машинке на туалетной бумаге (наш девиз тут: «Не нас – рать!»), что-то под копирку при печати, а потом туалетная бумага будет наклеиваться на обычную, а на обложку каждого отправляемого подписчикам журнала – оригинальный рисунок.

3:

(без названия) но писать печатными буквами от руки тушью каждый журнал с масляными пастелями (все разные) в каждом журнале, а также на обложке каждого журнала оригинальное произведение. Я выучился писать печатными буквами очень быстро, когда голодал и у меня не было печатки, и рассылал свою писанину по чернильным волнам. Писать печатными буквами я могу быстрее, чем обычным почерком, ну или раньше мог. […]

Этот рисунок, предназначенный для брошенных «Атомных каракуль маниакального века», в итоге был опубликован одним литературным журналом в 1971 г.

какая-то мартышка в Арканзо умыкнула около 100 моих рисунков тушью, которые он обещал выпустить книжкой. разрекламировал книжку и собрал $$$. теперь не отвечает на мои запросы, моя небольшая аудитория читателей станет думать, что я ебаный жулик. дело не в том, что я как-то особенно против, это все долгие пьяные ночи, сижу ночь напролет до восхода, сам себе смеюсь, пью, яйца голые на кухне, мажу всего себя тушью, и по стенам, чувствую себя при этом чуть ли не живым, понимаешь, а потом этот ебучка отбирает все эти ночи, все те рисунки – хоронит их, рвет. хорошо бы приколотить кого-нибудь из этих говнюков в дверном проеме гвоздями, когда они выйдут на звонок, но они, должно быть, чертовски догадливы, что я не могу по всей стране за ними гоняться. проще другую сотню рисунков сделать. ну вот, еще одна печальная история для твоей папки. литературный тип – последний, кому можно доверять, не забывай об этом. муравьи, пигмеи, суходроты, хуесосы, соплежуйные маменькины сынки, вся эта братия – почти, почти. ты не забывай, мне в августе будет 46, и хоть я вошел в игру только в 35, за одиннадцать лет повидал довольно, чтобы приберечь им всем напалмовый чмок. Почти.

Ферлингетти опубликовал в 1965 г. «Антологию Арто», которую Буковски в начале 1966 г. отрецензировал в «Свободной прессе Лос-Анджелеса».

[…] ну, слушай, я не хотел уходить по касательной. насчет Арто, я обнаружил, что у него многие мысли крайне схожи с моими, на самом деле, у меня было такое ощущение, пока читал, что многие строки написал я сам – херня, конечно, но он один из немногих писателей, от которых я чувствую, что вообще не могу писать. такое чувство у меня бывает нечасто.

не беспокойся из-за французских рецензий, те сволочи машинально считают нас всех квадратными – таковы знаки отличия, которые они носят уже несколько веков, это охота на ведьм и разводка пиздой. это лучшая книга, твоя лучшая, это кувалда с ногами и глазами.

меж тем сгребаю в ладонь свои трепаные яйца и ёжусь на солнышке.

Жан и Верил Розенбом публиковали поэзию Буковски в нескольких номерах «Парии» в 1966–1968 гг.

да, Розенбом получил номер «Оле» со стихотворением о себе самом. он мне написал. У меня тут где-то есть его письмо.

Хайль, Хэнк! Король пивных банок,

Я на самом деле с нетерпением ждал возможности оскорбиться твоим стихотворением в «Оле» в ответ на литературную перчатку, брошенную мною, написано было превосходно, в «Парии» № 1. Тем самым я был разочарован, когда услышал от тебя лишь «ай». Оно было таким хилым, что, может, даже и не «ай», а кто-то перднул. Меня повергло в скуку не столько твое поверхностное владенье ситуациями, сколько то, что ты силу удара потерял. вообще-то ты не хуже моего сознаешь, что не написал ни одного действенного стиха после «Оно ловит…», невзирая на организованную рекламную шумиху последующих двух! как два твоих пылких почитателя, и Верил, и я беспокоимся за твой художественный спад на протяжении всех этих лет, несмотря на твою забавную популярность. Я думаю, ты выше всей этой колготы. Ты в курсе, что твоя страховка на почтамте покрывает 50 процентов стоимости психотерапии? Хотелось бы, чтоб ты как-то себя раскупорил, потому что нам для будущих номеров «Парии» нужно и мы хотим от тебя чего-то крепкого.

Жан

на розовой бумаге с шапкой «Парии». в последнем номере их «Парии» они тиснули мое стихотворение с 3, а может, и всего с 2 неправильно написанными словами, это не мое неправильное написание, а «е» там, где должны быть «о», и так далее. другие стихи (других людей) без ошибок. нет нужды рубиться с бесконечностями, но это просто еще один случай, когда стычка с Жаном оставляет во мне чувство отвращения. а для того, кого не оскорбило, а лишь разочаровало стихотворение, он выступает в этом письме с довольно желтыми клыками. Мне не нужно быть психиатром, чтобы сообразить, что он дает сдачи. но хватит уже бодаться с этим индюком. кстати, существует с полдюжины разных почтовых страховок, то есть страховок почтамта для своих работников. все их ставки варьируются, даже включая стоимость «психотерапии». добрый доктор просто обожает поминать почтамт – он знает, что это меня убивает, а ему, похоже, нравится. кроме того, я не понимаю фразу «Я думаю, ты выше всей этой колготы». она, похоже, всунута в письмо между 2 строками, которые к ней никакого отношения не имеют. я тут один , кто спятил? эм, эм, эмм. […]

мысль о возможной 3-й книжке Буковски в «Луджоне» в 67-м или начале 68-го еще как не дает мне пасть замертво на улице. рисковая возможность того, что это случится, заставляет меня сдирать обои со стен и ложиться в постель с женщинами, каких я не хочу, и слоняться под этим ебаным тотализаторным солнцем с дырами в душе и карманах. эмм. в общем, хорошо получить такой знак пораньше. Могу пособирать что-то, перепечатать. приняли в 2 дюжины лит-журнальчиков, а в почте сегодня письма от двух европейских журналов, которым хочется посмотреть мою писанину, а пальцам моим хорошо на бумаге, на клавишах. Я не пишу то же самое или так же, как это было в «Оно ловит». это кого-то из них беспокоит, но для меня просто нормально. что бы я ни писал, хорошее или плохое, должен быть я, сегодня, какое оно есть, какой я есть. стихи о пьяной комнате и бляди были хороши в свое время. не могу я все продолжать и продолжать с этим. американцам всегда подавай ОБРАЗ, за который цепляться, на что налепить ярлык, посадить в клетку. этого я им дать не могу. как ни верти, пусть получат этого старика в дырявых носках, в 4 пополудни, протирающего глаза и грезящего об Андернахе, либо не получат ничего. последним стихотворением дня, что я напишу, будет то, которое мне нужно тогда написать. Я даю себе такую свободу. […]