Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки

Кто-нибудь скажет: а что делать с находками? Просто увидеть, найти уже само по себе – радость. Самое хождение «с поиском» увлекательней хождения «просто так». А если найденное можно взять и принести в дом, значит, и кому-то другому вы принесете немного радости. И если б вы решили украсить свое жилье, то, поверьте, в магазинах вы не найдете украшения лучше, чем эти, найденные вами птицы, звери и странные люди из кореньев, сучьев и древесных грибов.

Недавно я был на выставке польского художника – мастера плетеной мебели и разной домашней утвари. Талант этого искусника отмечен дипломом Всемирной выставки. Изделия удивительной красоты и вкуса показал Владислав Волковский в Москве. А учился этот человек не только в академии, но, как он сказал, «главным образом у природы». Россыпи цветов, заросли камышей и лозняка на польских болотах подсказали ему витые орнаменты стульев, занавесей и подносов.

Призыв.

Природа – лучший учитель. И главное «в лесном творчестве» – не сами находки. Лесные хождения и поиски будят в человеке поэта. Поэт – это тот, кому даже в сумеречный день чудятся проблески солнца, для кого лес – это большой мир звуков, красок и запахов. Пусть не каждый, вспоминая увиденное, может сказать, как Есенин:

Но каждый способен расширить границы жизни, увидеть еще вчера не замеченную ее красоту, ее звуки и образы.

А теперь, как член жюри «Лесного эрмитажа», я должен объявить, кто победил на выставке.

Первую премию мы присудили Анатолию Зыбину (Москва) за находки: «Матрос с гитарой», «Призыв», «Эврика!».

Вторую премию получит Лена Брызгалова (Ленинградская область) за находку «Лесной колдун».

Третью премию присудили Любе Лопатко (Баку) за увиденный ею образ «Путник в пустыне».

Поощрительные премии получат Надежда Сергеева (Иркутская область), Аполлон Семяшкин (Коми АССР) и Люба Федунец (Азов).

«Алый парус» поздравляет победителей и благодарит всех, кто прислал находки на выставку.

Змея-огневка.

Из записной книжки

Неделя под Новый год. Подоконник заменяет письменный стол. Надо проветрить жилье – кладу на бумаги охотничий ножик, яблоко, кусок булки и двигаю тяжелую раму сплошного стекла. Листы шевелятся, чернила расплываются от снежинок, зато поднимешь голову – видишь лесную зиму. Видишь деревню на берегу, слабо нарисованную углем. Временами рисунок как будто мелом запудрен. Вот уже совсем нет деревни. Над лесом к окну движется белое наступление. Около рамы кружатся холодные мохнатые существа. Дом, не качаясь, плывет в молочную темноту и выплывает опять же к деревне. Лес уцелел между окном и деревней, а белую напасть мальчишки внизу под окном катают в тугие шары. И сторожем на ночь остается у дома белая баба.

Третий этаж. Если бы не окно, а бойница, пулемет косил бы верхушки елок. Год был урожайным на шишки. Верхушки у елок – желтые от тяжелых литых махров. Первой елку наряжать стала природа. Мы у нее переняли – вешать на дерево украшения. Но что они в сравнении с янтарными припорошенными снежком ожерельями. Клесты каждый год являются убирать урожай. Деловитый рывок крючковатого клюва, взлет с шишкою в лапах, и вот уже сидит на самой верхушке, «молотит». Легкая шелуха вместе со снегом сыплется вниз.

У серой вороны на ближней сосне – любимое место после полета в деревню. Приносит что бог послал. Жадно съедает. Чистит клюв и сидит потом, вобрав голову, почти рядом с окном.

Внизу еловый лес – темный и сумрачный. Печально свистят снегири возле канавы на будяках. Мелькает птица – крошка крапивник с задранным кверху хвостом. Поползень маленьким голубым рубанком шмыгает вниз по стволу.

Каждое утро сухая высокая бабка в очках выводит из дома мальчишку. Бабка несет лыжи, палки. Прежде чем отпустить мальчишку, бабка долго держит у него перед носом костлявый палец – что-то внушает. Мальчишка одет в пятнистое пальтишко «под леопарда» и подпоясан красной косынкой. Ему не терпится стать на лыжи. Наконец бабка прячет свой палец в варежку. Мальчишка едет, падает, счастливый барахтается в снегу. Но бабке это не нравится, бабка снимает варежку. Мальчишка не слушает, бежит, подхватив лыжи под мышки. «Вот я тебя догоню!..» – Старуха семенит, но не может догнать. И так каждый день: «Вот я тебя догоню, негодник!..» И не может догнать. Мальчишка бежит… Ах, как радостно валяется в снегу этот «маленький леопард»!

Блеснуло солнце на полминуты, и снова снег, снег, снег… Самолет ищет землю.

Утром в подвал под домом идет неторопливый худенький человек. Все у него не по росту. И шапка, и длинное пальто с поясом, и ботинки. Вот он опять идет, встретил механика из гаража, держит его за пуговицу. Я знаю, о чем он сейчас говорит: «Вентиляции нет. Попробуй там посидеть с лыжами…» Со всеми разговор у него начинается с этого. Человек выдает отдыхающим лыжи и забавные с длинными полозьями санки. Ребята в доме отдыха катают на них девчонок. Девчонка сидит на высоком стульчике, а парень сзади бежит-бежит и, разогнавшись, становится на полозья. В плохую погоду, когда обитатели дома отдыха кружатся в танцевальном зале, человек выносит санки и гонит их по дорожке. Чуть побежит и становится на полозья. Забавно и грустно глядеть, как в снегопад немолодой человек бежит за санками, сделанными для двоих…

У меня под рукою наготове лежит фотографический аппарат. Жду самолетов. Всегда интересно глядеть, как самолеты возвращаются с неба на землю. Тысяча верст, и вот теперь надо найти полоску земли, не промахнуться. Над землей снег, самолет все равно ищет. Густо за снежною пеленой нарастает звук. Низко проходит. Дрожит стекло. Галки на сухой ветке испуганы и готовы взлететь. Низкие облака. Самолет затихает – благополучно повстречался с землею. Новый гудит, ищет землю. Блеснуло солнце на полминуты, и опять снег, снег…

Ежедневно после обеда начинает играть труба, в половине второго из минуты в минуту. Я слышу далекие, чуть приглушенные звуки. Поднимаю раму и уже не могу работать. Труба играет негритянский псалом. Где-то, на другой стороне земли, родились эти грустные, тягучие звуки. Ничего религиозного в них нет. Просто старый и мудрый негр размышляет о жизни. Чем-то мелодия напоминает «Вечерний звон», но, пожалуй, только простотой звуков. Раза два я слушал по радио эту мелодию, затихал и сидел неподвижно. Теперь, преодолев толщу летящего снега, звуки становились особенно мягкими и глубокими. Кто бы мог быть? Вчера я не выдержал и, только услышал трубу, спустился и пошел через лес на звуки.