Альберт Кессельринг - Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

Весьма соблазнительно с точки зрения альянса, должно быть, выглядела высадка на Сицилии. Она давала возможность перерезать коммуникации между Италией и Африкой и перенести военные действия в район, вплотную примыкающий к Апеннинскому полуострову. Однако, хотя подобная операция могла бы оказать решающее влияние на исход кампании, она была маловероятной из-за того, что корабли и суда, которые участвовали бы в высадке, подверглись бы слишком большому риску.

Высадка на Сардинии и Корсике дала бы противнику серьезные преимущества, обеспечив ему плацдарм для последующей высадки в Италии или на юге Франции. Захват войсками альянса этих островов привел бы также к тому, что Италия оказалась бы в зоне действия авиации противника. Однако с учетом всех обстоятельств мне показалось, что подобные действия были уж слишком амбициозными в стратегическом плане, и потому я счел их маловероятными.

Южная часть Франции также представляла собой соблазнительное место для десантной операции, однако, несмотря на свою многочисленность, флот вторжения был слишком слабым для проведения независимой акции такого масштаба.

Основываясь на приведенных выше расчетах, я приступил к принятию необходимых контрмер. Главнокомандующий люфтваффе отдал распоряжение о безотлагательном выделении запрошенных мной подкреплений для 2-го воздушного флота, среди которых было несколько эскадрилий, имевших опыт боевых действий в районах, находящихся на большом удалении от Германии. Военно-воздушные базы на Сицилии и Сардинии были реконструированы, укреплены и обеспечены всем необходимым. Аналогичные мероприятия были проведены в Гроссетто, где традиционно располагалась база бомбардировщиков-торпедоносцев. Были разработаны планы взаимодействия с германскими дивизиями ВВС на юге Франции, а также установлена необходимая связь с итальянскими ВВС, хотя, к сожалению, итальянцы могли помочь нам лишь небольшим количеством бомбардировщиков-торпедоносцев. Мы активизировали деятельность наземной и воздушной разведки. Немецкие подводные лодки заняли позиции, с которых они могли атаковать крупные конвои, входящие в Средиземное море. С итальянскими ВМС был согласован план действий на тот случай, если флот альянса все же внезапно появится вблизи побережья Италии.

Затем я потребовал от Верховного главнокомандования отдать приказ об отправке хотя бы одной дивизии на Сицилию, где ее следовало держать наготове либо для переброски в Тунис, либо для оказания сопротивления в случае высадки противника на самой Сицилии, береговая оборона которой находилась в невероятно запущенном состоянии. Однако мне было отказано. Для того чтобы на крайний случай я располагал хоть чем-то, кроме местного батальона, в мое распоряжение предоставили усиленный парашютно-десантный батальон, находящийся в полной боевой готовности. Я провел подробную инспекцию итальянской системы обороны на острове и в самой Италии. То, что я там увидел, открыло мне глаза, и я вызвал из Германии саперные и инженерно-строительные части.

За день до высадки противника в Северной Африке я пообщался с Герингом. Будучи выразителем мнения фюрера – я, кстати, понятия не имел, что Гитлер в то время находился в Берхтесгадене, – Геринг заявил мне, что моя оценка ситуации совершенно неверна, что в ставке фюрера полностью убеждены в том, что атака последует на юге Франции, и что я обязан проследить за тем, чтобы весь воздушный флот мог быть отправлен в бой для противодействия противнику.

Мои части и соединения в самом деле занимали весьма удобные позиции для того, чтобы нанести по противнику удар в тот момент, когда его корабли и суда будут еще в открытом море. В качестве следующего шага нужно было отправить на Корсику, в Центральную и Северную Италию наземный обслуживающий персонал, техников, инженеров и запасы всего необходимого. Это надо было сделать с помощью транспортных самолетов. Однако в целом я не верил в операцию противника во Франции.

Наши агенты и экипажи подводных лодок продолжали сообщать о том, что флот вторжения отбыл из Гибралтара и прошел пролив. Нам были точно известны его численность, состав и прочие детали – в частности, то, что его корабли везут самолеты-разведчики с большим радиусом действия. Дальнейшие сообщения подтвердили, что корабли и суда противника следуют в восточном направлении – следовательно, Францию и Италию как вероятные места высадки войск альянса можно было исключить.

Роммель к этому времени уже вовсю отступал. За исключением нескольких отдельных итальянских постов и гарнизонов, боевых частей в Триполитании не было. Трудности со снабжением «существенно усугубились, и было очевидно, что при сохранении взятых темпов отступления значительные запасы военного имущества придется списывать как утраченные. В Тунисе ни немцы, ни итальянцы не предприняли никаких приготовлений к тому, чтобы встретить противника, а ввиду взаимной ненависти, которую испытывали друг к другу французы и итальянцы, можно было сказать наверняка, что любые меры по подготовке к возможным боям столкнулись бы с упорным сопротивлением. Для командующего Южным фронтом французские колонии являлись табу. Существовало запрещение входить во все их порты, запасы военного имущества нельзя было направлять через порты Тунис и Бизерта, и, разумеется, о переброске немецкого гарнизона в порт Тунис для его защиты от внезапного нападения не могло быть и речи. Хотя все это можно было понять, поскольку здесь была замешана большая политика, у меня совершенно не укладывалось в голове, как можно было отказать мне в проведении сугубо военного мероприятия – отправки хотя бы одной дивизии на Сицилию. Предприняв лишь ограниченные меры по укреплению нашей ударной мощи в воздухе, нельзя было ни предотвратить высадку противника в районах, находящихся за пределами радиуса действия наших ВВС, ни остановить или уничтожить высадившиеся вражеские войска без помощи парашютно-десантных сил или поддержки сухопутных войск.

Я никогда не мог отчетливо понять логику Гитлера и оперативного отдела штаба вермахта. Их фундаментальная ошибка состояла в том, что они совершенно неправильно оценивали значение Средиземноморского театра военных действий. Они не понимали или не хотели понимать, что с конца 1941 года колониальная война приобрела совершенно иной аспект и что Африка превратилась в театр военных действий, где зрели решения, жизненно важные для Европы.

Второй их ошибкой была неспособность верно угадать цель вторжения войск альянса. Возможно, Гитлер думал, что эта операция противника не создаст непосредственной угрозы Европейскому театру военных действий и потому для противодействия ей не потребуется серьезных усилий. Я не верю, что он хотел отдать инициативу итальянцам. Скорее я склоняюсь к мысли о том, что он доверял французам.