Кэтрин Дюпре - Джон Голсуорси

Голсуорси никогда не был особенно широко известен как поэт, и лишь немногие из его стихотворений можно встретить в современных антологиях. Тем не менее он очень серьезно относился к данному виду творчества, и с годами поэзия стала для него единственным способом выразить себя без самоограничений.

Зима 1915—1916 годов была первой, которую чета Голсуорси полностью провела в Уингстоне. Ада стиснула зубы и в начале декабря писала Моттрэму: «Суровая судьба распорядилась, чтобы мы остались здесь. Дж. не сможет нормально работать в Лондоне; поэтому один дом пустует, и погода совершенно не зимняя, но здесь ему хорошо работается, поэтому мы держимся за дом № 2». «Я продолжаю вязать, печатать и вообще работать изо всех сил. Единственное что нельзя делать сейчас, – это предаваться скорби». Можно пожалеть Аду: ее роль вязальщицы и машинистки должна быть очень скучной для человека, который привык к гораздо более интересной жизни, которому необходимы постоянные развлечения, перемена мест, встречи с новыми людьми.

Для Джона эти долгие месяцы непрерывной работы были именно тем, о чем он всегда мечтал, но, по иронии судьбы, именно сейчас это приносило мало пользы. 2 января он закончил роман «Сильнее смерти» – «самую длинную мою книгу, если не считать «Усадьбы», которую я написал за кратчайший срок». Даже доработка этой длинной, довольно бессвязной книги заняла у него меньше времени, чем обычно: к 24 января она была закончена, и роман отправлен «мисс Паф для перепечатки». Затем, по словам Мэррота, «пять дней были посвящены чтению романа вслух его жене!». Это трудно себе представить: голос Джона и терпение Ады; увы, это пятидневное чтение не привнесло критичности в восприятие произведения: к сожалению, роман «Сильнее смерти» был совершенно во вкусе Ады. Как и ее любимый «Патриций», это непритязательное романтическое произведение, в котором к тому же звучали отголоски ее давней истории с майором Голсуорси.

Вместе с тем писатель даже в период создания романа отнюдь не питал иллюзий относительно его художественной ценности. 22 марта Голсуорси получил от редактора журнала «Космополитэн» чек за права на серийное издание с благодарностью за «превосходное качество» произведения. «Утешительное известие», – комментирует Голсуорси.

Закончив роман, Голсуорси переходит к работе над двумя рассказами – «Стоик» и «Цвет яблони». Последний – одно из его наиболее удачных поздних произведений, написанное с большим чувством воображения и в стиле, напоминающем об атмосфере и лирическом настрое одного из первых его рассказов «Человек из Девона». Голсуорси соединит эти рассказы в своем сборнике «Караван». «Один из моих лучших рассказов», – запишет он в своем дневнике 8 июля 1916 года – в день, когда закончил его. Рассказ «Цвет яблони» был навеян могилой Джей – одной из достопримечательностей Дартмура, которая и поныне всегда усыпана цветами. Легенда о Джей – это история покончившей с собой из-за любви девушки, которую запретили хоронить на освященной земле. Стихотворение Голсуорси «Могила в торфянике» также посвящено этой теме:

Несмотря на решение Голсуорси извлечь из своего творчества максимум денег для передачи их на военные нужды, в промежутке между романами «Фриленды», вышедшим в августе 1915 года, и «Сильнее смерти», появившимся в августе 1917 года, он не создал ни одного крупного произведения. Частично этот факт можно объяснить его все возрастающим беспокойством, томящим желанием делать более полезное для нужд воюющей страны, чем то, что делал он. Примечательный факт: после окончания работы над романом «Сильнее смерти» то чувство срочности, которое заставляло его писать страницу за страницей, несколько ослабело. Занятия литературой не могли полностью удовлетворить его желания помочь своей стране; это лишало Голсуорси покоя.

1916 год начался необычайно суровой зимой – в феврале «очень долго был густой снегопад», и супруги Голсуорси переболели гриппом. Находясь в постели, писатель познакомился с «Династами» Гарди и нашел произведение «весьма удачным», прочел кое-что из Стивенсона («которого он всегда перечитывал, когда бывал нездоров», – комментировала Ада в дневнике со свойственной ей иронией). Затем они отправились восстанавливать здоровье в Сент-Ивс и там много времени проводили с У. Г. Хадсоном, который очень нравился им обоим. «Мне кажется, он не так сильно болен, как полагает. Очень странная личность в наш век машин и дешевых эффектов. Как старый больной орел». В мае они посетили Лондон. «Увы! В четверг или в пятницу мы должны вернуться в Уингстон, – писала Ада Моттрэму 2 мая. – Все идет вкривь и вкось. Наш старый Лондон слишком отвлекает внимание; Дж. не может работать и добывать деньги для королевства». Голсуорси вел переговоры об издании под несколько неподходящим названием «Связка колосков дикого овса» статей и эссе, которые он написал за несколько последних лет. Слова «колоски дикого овса» в результате были выброшены, и сборник появился под названием «Связка»: «Эта книга – провозглашение гуманности и других ценностей», – писал Голсуорси в своем дневнике.

Как отмечала в одном из своих писем Ада, летом 1916 года «Джеку пришлось много ездить», в то время как она стойко, хотя и без особого удовольствия, переносила свое заточение в Уингстоне. «Нам пришлось затопить камины – идет затяжной дождь, и настроение соответствующее». 14 мая Джон ездил в Ливерпуль смотреть вновь поставленную «Серебряную коробку». Должно быть, новые постановки его ранних пьес придали Голсуорси уверенности; в начале года в Бостоне была поставлена пьеса «Правосудие». «Огромный успех, великолепные отзывы», – гласила телеграмма, полученная из Америки. В конце мая писатель поехал в Лидс навестить своего зятя Георга Саутера, заключенного в лагерь в Уэйкфилде, в июне несколько дней провел с художником Уильямом Ротенстайном [99]и позировал ему для рисунков – «последний просто восхитителен».

Июль в Уингстоне выдался спокойный, Голсуорси целые дни проводил в поле, помогая косить сено. Супруги также приглашали к чаю около семидесяти раненых солдат. Но время пребывания в Уингстоне истекало, и, похоже, впервые Ада пожалела о том, что покидает ферму: «В августе мы, вероятно, будем где-то в пустошах Уэльса. Наши родственники (семейство Саутеров) хотят в августе вытащить нас отсюда, а у нас не хватает духа сказать им: «Нам все надоело»».