Кэтрин Дюпре - Джон Голсуорси

Итак, Форсайты возрождены, но лишь через год Голсуорси решает написать о них еще два романа, создав таким образом трилогию – «Сагу о Форсайтах». Это было верное решение, ибо, хотя Голсуорси и стал спокойнее, его работа продвигалась еще с трудом, и роман, начатый в августе и отнявший у него полгода, – «Путь святого» – получился довольно посредственным.

Несмотря ни на что, 1917 год стал для семьи Голсуорси более счастливым, чем предыдущие военные годы, а жизненный опыт, обретенный в Мартурете, все еще оказывал целительное воздействие. К тому же произошли благоприятные изменения в литературной жизни: новая пьеса Голсуорси «Фундамент», отвергнутая в декабре Харрисоном из Хаймаркет-тиэтр, летом была поставлена в Ройалти-тиэтр; кроме того, в провинциальных театрах шли другие его пьесы. Произведения Голсуорси обрели новую жизнь в кинематографе: «Айдеэл-Филм компани» экранизировала пьесу «Правосудие», роль Фолдера в фильме играл Джеральд дю Морье. «Посмотрели недавно вышедший фильм. Он получился неплохим, но в целом кино вызывает у меня неприятие».

Лето 1917 года Голсуорси провели так, как было заведено у них в предвоенные годы, – они много путешествовали, хотя на сей раз по Англии, и встречались со многими людьми. В Тинтерне на границе Уэльса Голсуорси «гулял возле Коэд-Ителя, где мальчиком жил у полковника Рэнделла с женой и где проходило мое юношеское увлечение, то затухая, то вновь разгораясь, bien entendu [105]Сибил Карлайл». Затем они ездили в Оксфорд, где пробыли некоторое время, побывали в гостях у Мейсфилдов. Но сам городок показался им «довольно грустным, в колледжах было полно кадетов...». Затем съездили в Литтлхэмптон, где решили подыскать себе жилье: «мы решили обосноваться здесь, так как чувствуем себя уже слишком старыми для вересковых пустошей». Дом они так и не нашли, но провели здесь «два самых счастливых дня с начала войны».

Голсуорси подыскивали себе сразу два дома: один в Лондоне, так как их квартира на Адельфи-Террас казалась им слишком тесной, и загородный дом взамен Уингстона. Они осмотрели дом в деревне Бери, где хотели осесть, но отказались от него, так как он был расположен «слишком близко к церкви и к воде. Это нам не подходит». В Лондоне их поиски оказались более успешными: в Хэмпстеде они «нашли Гроув-Лодж – тот самый дом, которого мы так «домогались» в конце 1904 года. Он прелестен, и нам вновь очень захотелось его иметь. Ничего другого нам не нужно». Тем не менее, хотя решение о покупке дома было принято в ноябре, переехали они в него почти год спустя, в сентябре 1918 года.

Тяготы войны в Лондоне были ощутимее, чем в селениях спокойного Девоншира; несмотря на многочисленные званые обеды, о которых пишет Ада в своем дневнике, и непрекращающийся поток светской жизни, они «в ту пору часто испытывали чувство голода – это был голод не духовный, а физический! Изредка мы устраиваем оргии, поглощая устриц, но я думаю, это простительно». Бомбежки разрушили окрестности Адельфи-Террас – «в радиусе одной мили вокруг дома бомб упало десять штук», а однажды вечером, когда они ужинали с супругами Беннетт, им «пришлось несколько часов провести в утепленном и освещенном подвале», о чем Ада сообщает в своем письме Ральфу Моттрэму. Арнольд Беннетт также вспоминает об этом случае: «Мы спустились в подвал... Я обратил внимание, что Джон обходится с кухаркой столь же рыцарски, как с любой другой женщиной. Он даже угостил ее конфетами».

Той же зимой Голсуорси познакомился с молодым писателем Д. Г.Лоренсом [106]. Лоренс к тому времени опубликовал уже самые значительные свои романы, среди них «Сыновья и любовники» (1913) и «Радуга» (1915). Голсуорси нашел Лоренса «человеком интересным, но принадлежащим к тому типу, с которым мне трудно найти общий язык. Он поглощен собственным «я». Мертвые глаза, рыжая борода, длинное, узкое бледное лицо. Странный тип». Чувство неприязни было взаимным, о чем можно судить по довольно едкому эссе, написанному Лоренсом о Голсуорси: «После появления романа «Усадьба» мы видим, как мистер Голсуорси уверенно идет по проторенной дороге, надежно защищенный комфортом, богатством и славой... По крайней мере он не увяз в болоте и не заблудился в поисках новых троп...» [107]

Голсуорси также часто встречался со своими старыми товарищами по перу, в том числе с Конрадом, Массингэмом, У. В. Льюкасом и Джеймсом Барри. Порой супруги Голсуорси устраивали обеды в «Автомобильном клубе», в который, как пишет Ада в своем дневнике, «Джон непонятно зачем однажды вступил».

Закончился год одним из наиболее странных событий в жизни Голсуорси – ему был предложен дворянский титул, к обладанию которым писатель совсем не стремился. Рождество 1917 года Голсуорси проводили в Литтлхэмптоне, Джон работал над новым романом под названием «Путь святого» и писал серию очерков под общим названием «Гротески». Накануне Нового года, когда они встретились с друзьями и обсуждали «проблемы нации», Голсуорси получил телеграмму от премьер-министра Ллойд-Джорджа. «Пожалуйста, телеграфируйте мне, согласны ли Вы принять дворянский титул». «Я ответил: «Выражаю глубокую благодарность, но чувствую, что должен отказаться». Когда наши гости ушли, я рассказал обо всем А., и мы отправились спать, волнуясь, как бы мой ответ не пришел слишком поздно (sic!), но в уверенности, что молчание не будет принято за согласие». 1 января Голсуорси продолжает свой рассказ в дневнике: «Они приняли молчание за согласие. К моему ужасу, мое имя появилось в списке титулованных к Новому году особ. Я немедленно телеграфировал Ллойд-Джорджу: «Я настаиваю на своем отказе и дам свои возражения через прессу». Мы провели очень беспокойные сутки. Я всегда считал и говорил, что ни один художник не должен быть озабочен титулами и другими подобного рода поощрениями. Он должен оставаться чистым и независимым. Мы с Адой написали вместе множество писем нашим друзьям, сообщая им о происшедшей ошибке».

Джону казалось, что, если он примет оказанную ему честь, он изменит своим принципам, к тому же он чувствовал, что так же воспримут это событие и близкие ему люди: «Мы провели очень неприятный день, представляя себе, как наши друзья рыдают и скрежещут зубами». Несколько следующих дней они отвечали на пришедшие 175 писем и телеграмм. «Мы прекрасно провели время здесь у моря, несмотря на бурный поток писем, сначала с поздравлениями moderato [108], затем с поздравлениями con molto brio [109]«, – писала Ада Моттрэму. «О да! Множество людей написали леди Голсуорси, но я отправила более 200 писем, сообщая им о недоразумении, так что теперь они в курсе дела». (Можно предположить, что сама Ада с удовольствием стала бы леди Голсуорси и была разочарована отказом мужа, хотя в то время и одобряла его взгляды.)