Сергей Антонов - От первого лица... (Рассказы о писателях, книгах и словах) [журнальный вариант]

Упрямство динамического стереотипа в крайней, патологической степени выражает­ся мизонеизмом — упорным уклонением от всего нового. А творческий процесс есть за­мыкание свежих, необычных условных свя­зей, установление новых, неожиданных ассо­циаций. Поэтому-то в художественном твор­честве первостепенную роль играют уподо­бление, сравнение — словом, все виды тро­па.

Обратимся к примеру.

Французское слово «poire» в русском пе­реводе значит «груша». Это слово имеет и другой смысл, который по-русски можно приблизительно определить понятием «простофиля».

Француз эпохи июльской монархии, ли­цезрел Луи Филиппа, замечал не раз, что голова этого отпрыска Бурбона формой не­сколько напоминает грушу. Случайное сходство не задерживало его внимания. Но вот редактор «Карикатуры» Филипон, ис­пользуя «двухвалентное» качество слова «poire», изобразил короля лавочников с го­ловой, повторявшей форму груши настолько подчеркнуто, что только в уме самого тупо­умного француза при взгляде на карикату­ру не могла возникнуть цепочка понятий: Луи Филипп — la poire (груша) — простофи­ля. А когда эту тему подхватил знаменитый О. Домье, новое понятие превратилось в социально-политический символ и стало частью динамического стереотипа рядового француза.

Грушу рисовали на вершине Вандомской колонны вместо Наполеона, изображали ее на гербе ордена Почетного Легиона; посте­пенно при одном виде груши возникала мысль о тупости монархической реставра­ции. Естественно что насмешки не при­шлись властям по душе. Журнал был оштрафован на шесть тысяч франков.

«Так как, несмотря на все остроумие это­го приговора, он может не понравиться не­которым нашим читателям, то мы, чтобы сгладить его шероховатость и безвкусие, решили придать ему несколько иную внеш­нюю форму»,— сообщили редакторы журна­ла и напечатали решение суда, но так, что края строчек обрисовывали контур груши...

Описанная модель образования новой свя­зи при взаимодействии обеих сигнальных систем может помочь представить некото­рые стороны литературно-творческого про­цесса.

Большую роль в этом процессе играет спо­собность устанавливать новые, неожидан­ные ассоциации между весьма далекими, казалось бы, явлениями.

Ассоциация не есть простая сумма сла­гаемых. Составляющие ее элементы как бы перерождаются, некоторые их свойства те­ряются, некоторые выпячиваются, и в ре­зультате в мире рождается новое, качест­венно иное, интегрированное понятие.

В описанном процессе большую роль игра­ет память. По утверждению И. М. Сече­нова, «через голову человека в течение всей его жизни не проходит ни единой мысли, которая не создалась бы из элемен­тов, зарегистрированных в памяти».

В нашем примере Филипону надо было помнить, по крайней мере, три элемента: наружность Луи Филиппа, внешний вид гру­ши и два значения слова «poire».

Искусство оперирует бесчисленным коли­чеством элементарных понятий. Подсчита­но, что в сочинениях Шекспира содержит­ся более 20 тысяч различных слов. Для то­го чтобы уследить за мыслью серьезного писателя, философа, научного деятеля, нуж­но непрерывно обогащать свою память бо­гатствами, которые выработало человечест­во на протяжении многих веков.

Ассоциация — первооснова и душа всех видов так называемого тропа.

Невозможно представить художествен­ное повествование какого угодно типа, на­чисто лишенное тропов, к которым отно­сятся сравнения, аллегории, метафоры, ме­тонимии, синекдохи и пр. Часто бациллой тропа бывает заражен и эпитет. Сочинения, в которых автор принципиально старается избежать тропа («Кавказский пленник» Льва Толстого), только подтверждают насильственность такой манеры писания.

Ценность тропа состоит главным образом в его тенденциозности. Он возбуждает в голове читателя не простую ассоциацию, а ассоциацию особого рода, ассоциацию на­правленную.

Когда Галиен Марк задумался перед ду­элью о возможном исходе, мысль его упер­лась в тривиальный символ, который не только не увеличил его тревоги, но даже погасил ее: «О благодетельная сила веко­вой аллегории — смерть явилась передо мной в картинно нестрашном виде: скеле­том, танцующим с длинной косой в руках и с такой старой, знакомой гримасой чере­па, что я громко зевнул».

По контрасту с эмблематическим симво­лом, рожденным реальным фактом или по­нятием, издавна существует и символ про­тивоположного качества, символ-призрак. Возникновение его теряется, вероятно, в религиозно-мистических верованиях перво­бытных народов. Здесь в символические одежды рядится все смутное, неясное, страшное... Иррациональная фигура в сером являлась на сцену окутанная тайной, так как она изображала неопределенное поня­тие «судьбы», «рока».

Оба вида символической ассоциации от­личаются от ассоциации живой, творческой, кроме многого прочего, существенной осо­бенностью. Они не образуют между сопо­ставляемыми понятиями то, что на современ­ном языке можно назвать обратной связью.

Действительно, ассоциация «груша Филипона» совершала круговой путь от Луи Филиппа к груше, а затем, обогатившись понятием «простофиля», возвращалась об­ратно к Луи Филиппу и прилепляла ему это понятие на лоб. Вместе с мыслью худож­ника круговой цикл совершает и мысль вос­принимающего. Таким образом, ассоциатив­ный способ мышления вовлекает читателя в творчество, делает его участником твор­чества

Читатель с косной мыслью, с отсутствием силы воображения не способен совершить круговой цикл. При сопоставлении двух яв­лений он видит только две крайних точки два сопоставляемых явления, но не умеет увидеть главнога — связи между ними. Что­бы не обижать здравствующих, вспомним дядю поэта А. А. Дельвига.

Как-то этому дяде попались на глаза сти­хи племянника:

Так певал без принужденья,

Как на ветке соловей,

Я живые впечатленья

Первой юности моей.

Счастлив другом, милой девы

Все искал душою я,

И любви моей напевы

Долго кликали тебя.

По воспоминаниям А. И. Дельвига, «дядя рассказывал, что Дельвиг не живет дома, ходит в леса, скрывается там в ветвях де­ревьев, поет разные неприличные вещи и сам еще об этом пишет». Словом, как заме­тил Пушкин, посылая своему другу Антону Антоновичу череп, принадлежащий якобы предку Дельвига:

Сквозь эту кость не проходил

Луч животворный Аполлона.

В биологии существует большой набор средств, с помощью которых генетики воз­действуют на растительный организм, чтобы вызвать нужные отклонения от исходного типа. Применяя эти средства, ученые как бы расшатывают наследственную основу ор­ганизма, или, пользуясь выразительным французским тропом «affoler», «сводят с ума» упрямую породу, изменяют ее в нуж­ном направлении.