Николай Гуданец - Загадка Пушкина

Поскольку Пушкин не был ни философом, ни политологом, ни социологом, ни этнопсихологом, ни государственным деятелем, нелишне задаться вопросом, насколько его суждение можно считать компетентным.

Возникшее недоумение можно разрешить, прибегнув к помощи самого С. Г. Кара-Мурзы. Штудируя его книгу, мы находим в последней главе сжатый перечень приемов манипуляции сознанием. Один из них называется « Прикрытие авторитетом ». Сущность уловки иллюстрируется так: «Когда А. Д. Сахаров, который всю жизнь в закрытом институте изучал слабые взаимодействия в ядре атома, внушает нам мысль, что СССР должен разделиться на 35 государств, а армяне должны начать войну за Карабах, и при этом напоминает, что он — академик, то это грубый прием манипуляции. Никакого авторитета в вопросе государственного устройства или спора армян с азербайджанцами ни его запас знаний, ни его жизненный опыт ему не дают. Использование им авторитета ученого — подлог» (С. 816).

Попробуем воспользоваться аналогичным ходом рассуждений применительно к А. С. Пушкину. Можем ли мы считать искусного стихотворца непререкаемым авторитетом в области политики, социальных отношений и морали? Вряд ли. Уместно ли объявить Пушкина образцом для подражания? Боже упаси. Его непостоянство, приспособленчество, криводушие, себялюбие и высокомерие ни в коем случае не могут служить для нас путеводной звездой, тем более, в фундаментальном « вопросе государственного устройства », зависеть ли нам от царя или от народа. Следовательно, использование С. Г. Кара-Мурзой пушкинского стихотворения в качестве аргумента — подлог . Типичный случай манипуляции сознанием.

Отметим, что недобросовестное « прикрытие авторитетом » Пушкина содержится в третьей главе книги. Между тем в главе шестнадцатой черным по белому напечатано, что «мир литературных образов условен, и его ни в коем случае нельзя использовать как описание реальной жизни, а тем более делать из него какие-то социальные и политические выводы. Образы литературы искажают действительность! В них явление или идея, поразившие писателя, даются в совершенно гипертрофированном виде. За верным отражением жизни человек должен обращаться к социологии и вообще к науке, но не к художественной литературе» (С. 405).

Сделав это предупреждение, С. Г. Кара-Мурза тут же сокрушенно признает: «Давайте признаем, что мы уже более века поступаем как раз наоборот. Берем из книги художественный образ — и из него выводим нашу позицию в общественной жизни. Если вдуматься, страшное дело» (С. 405).

Если действительно вдуматься , самобичевание выглядит как нельзя более кстати, поскольку всего лишь тремястами пятьюдесятью страницами ранее автор сам занимался « страшным делом », цитируя стихотворение Пушкина и приписывая его гипертрофированную « позицию в общественной жизни » всему русскому народу.

Такого рода казусы С. Г. Кара-Мурза описывает в своей книге следующим образом: « Некогерентность высказываний . Это — важнейший признак, и он довольно легко выявляется даже интуитивно. Стоит только чуть-чуть быть настороже, как начинаешь ощущать: что-то тут не так. Концы с концами не вяжутся! Если в одной фразе проклинают советский строй за то, что пересохло озеро Арал, а в следующей его же проклинают за то, что пытался перебросить часть воды из сибирских рек в озеро Арал, — то, простите, ваши рассуждения некогерентны, и вы нас просто дурите» (С. 817, выделено автором).

У самого же С. Г. Кара-Мурзы «концы с концами не вяжутся», как видим, при сопоставлении третьей главы с шестнадцатой. Закрадывается подозрение, что автор слишком углубился в изучение приемов манипуляции сознанием и применяет их уже машинально, сам того не замечая.

Но может быть, автор книги считает Пушкина в данном случае не просто авторитетной личностью или же литературным явлением, а — поднимай выше — общепризнанным выразителем русской духовности, явившим собой квинтэссенцию национального самосознания. В таком случае давайте разберемся, допустимо ли считать пушкинское стремление « себе лишь самому служить и угождать », которым так очарован С. Г. Кара-Мурза, характерным для русского народа? Вряд ли. Более того, сам публицист неоднократно подчеркивает, что русское общество, в отличие от западного, традиционно зиждется на коллективизме, солидарности, общинности.

Цитирую: «В современном обществе человек — свободный атом, индивидуум. Ин-дивид (лат.) = а-том (греч.) = неделимый (рус.). В России смысл понятия индивид широкой публике даже неизвестен. Здесь человек в принципе не может быть атомом — он „делим“. Он есть личность как средоточие множества человеческих связей. Он „разделен“ в других и вбирает их в себя. Здесь человек всегда включен в солидарные структуры (патриархальной семьи, деревенской и церковной общины, трудового коллектива, пусть даже шайки воров). Этот взгляд очень устойчив и доминирует в России в самых разных идеологических воплощениях, что и является важнейшим признаком для отнесения ее к традиционному обществу. Современное общество требует разрушения общинных связей и превращения людей в индивидуалистов, которые уже затем соединяются в классы и партии, чтобы вести борьбу за свои интересы» (С. 399) [23] Такого рода панегирики «антизападной» русской ментальности далеко не новы. Еще И. С. Аксаков (кстати, в речи о Пушкине) восхищался «общинным и хоровым строем» жизни русского народа, «мало благоприятствующем развитию субъективности и индивидуализма» 10 . Эта точка зрения, пусть давняя и широко распространенная, вряд ли может считаться бесспорной, хотя бы в силу ее очевидной упрощенности. .

Написавший это автор ранее цитировал стихотворение «Из Пиндемонти» как образчик характерных для «русского человека» взглядов, нимало не смущаясь тем обстоятельством, что поэт проповедует предельный индивидуализм. Некогерентность высказываний налицо.

Тут важно отметить, что стихотворение «Из Пиндемонти» в отличие, скажем, от послания «В Сибирь» или «Ариона», не допускает двояких истолкований. Лишенное каких-либо поэтических изысков и умственных ухищрений, оно представляет собой зарифмованное назидательное рассуждение на политическую тему, причем автор высказывается ясно и однозначно. Суть стихотворения сводится к тому, что Пушкин декларирует бегство от борьбы за политические права и свободы в уютную сферу эстетических наслаждений. Пожалуй, без риска скатиться к вульгарному упрощению тут можно сказать, что поэт выразил типичную позицию обывателя.

За неимением художественных красот приходится обсуждать логический костяк стихотворения. По мнению поэта, политические права и свободы несущественны, а подлинной ценностью обладают только личная свобода и наслаждение духовными ценностями. Не так ли?