Наталья Воронцова-Юрьева - Отелло. Уклонение луны. Версия Шекспира

Таким образом, должность лейтенанта была для Кассио всего лишь необходимой ступенькой, не более того.

*

Знал ли о своей удивительной грядущей карьере сам Кассио? Конечно, знал! Хотя поначалу и не знал, какой именно большой пост в дальнейшем он займет. Но что займет непременно - знал точно.

Потому-то он так и старается, чтобы этот тайный брак состоялся. Вот свидетельство Дездемоны: когда она уговаривает мужа простить Кассио, то говорит, что тот "приходил вместе с вами сватать" ее за Отелло, а когда она "дурно" отзывалась о мавре, то Кассио "вступался" за него.

Понятно же, что внезапный и сильный энтузиазм Дездемоны очень скоро должен был уступить место колебаниям и страху. Отсюда и ссоры. Отсюда и ее недовольство мавром - дурные отзывы о нем. И эти колебания ставили тайный брак под очень большой вопрос. И Кассио очень старался их помирить - вступался за Отелло. Ведь с крахом этой идеи он терял должность лейтенанта - ту самую необходимую ступеньку, с которой должно было начаться его карьерное восхождение.

А Дездемона ему верила - верила, что Кассио искренне печется не о себе, а об их счастье. Потому и сказала: "Ибо, если он не один из тех, которые искренне любят вас <...> значит я не умею распознать честное лицо".

Ну что ж.

Если бы не этот странный - явно не по ничтожному уму и таланту Кассио - карьерный взлет, то и мы бы поверили Кассио, и мы бы не сумели распознать в его "честном" лице ту печать жульничества, которую так точно почувствовал Простофиля. А уж если бы мы были двадцатилетними девушками, пусть даже с прекрасным образованием и врожденным умом, то вряд ли бы мы вот так сходу догадались, что дружеская услуга, за которую заплачено (должностью, деньгами, борзыми щенками - неважно), тотчас же становится сделкой, не имеющей к дружбе никакого отношения. И что человек, торгующий своей дружеской помощью, не может быть другом.

*

Но если Кассио не друг (а он не друг), то кто же он? Вот характеристика Кассио, данная Яго:

"Весьма красноречивый плут, у которого совести хватает лишь на то, чтобы напускать на себя притворную любезность и человечность <...> Скользкий, тонкий плут, умеющий пользоваться случаем и обладающий способностью чеканить поддельные достоинства, не обладая настоящими".

Лучше не скажешь.

А ведь действительно - скользкий плут, умеющий пользоваться случаем, что великолепно подтверждает его сделка с Отелло. Вспомните также и то, как осторожно ведет себя Кассио в ночь венчания. Как он делает вид, что вообще не в курсе происходящего. И как он постыдно трусит при виде разгневанного Брабанцио.

Про поддельные достоинства - тоже все верно. Не будет настоящий друг за свою помощь выторговывать себе должность. И не будет порядочный человек занимать должность, в которой ни бельмеса не смыслит. И не будет порядочный человек страдать столь удобной " забывчивостью", как у Кассио, который почему-то напрочь "забыл" предупредить Отелло о том, что очень и очень скоро подсидит его на посту губернатора, но зато очень хорошо помнил, что нужно срочно выклянчить прощение у жены того самого человека, которого сам же и подсидит!

Ну а тот факт, что Кассио не просто плут, а плут красноречивый , и вовсе бросается в глаза. И смешно наблюдать потуги критиков всех мастей, пытающихся найти в этом плутовстве красноречия какие-то несуществующие высокие материи и философский склад ума.

*

Бог шельму метит. То же самое делает и Шекспир. Лживая, скользкая натура Кассио то и дело проявляет себя, проглядывая сквозь поддельные достоинства.

А вот и наглядный пример той самой притворной человечности Кассио, которую подметил Яго, - в сцене прибытия на Кипр. Посмотрите, как усердно, с каким показушно печальным видом и, главное, у всех на виду - чтобы каждый видел и слышал! - демонстрирует Кассио свою фальшивую тревогу насчет Отелло:

3-й офицер.Кассио, хотя он и говорит с облегчением о гибели турок, смотрит печально и молится о спасении мавра. Ибо мрачная и свирепая буря разлучила их.

Надо же. А ведь молитва - это прежде всего уединение и тишина, это личный, интимный разговор с господом. Однако вы только послушайте, как громко, как эффектно, с какими красноречивым плутовством и опять-таки у всех на виду он молится о здоровье Отелло, чтобы ни у кого не осталось сомнений в искренности и честности Кассио:

"Великий Юпитер, охрани Отелло, наполни паруса его твоим мощным дыханием, чтобы он смог осчастливить эту бухту своим гордым кораблем, дышать порывистым дыханием любви в объятиях Дездемоны, оживить наш упавший дух новым пылом и принести успокоение всему Кипру!"

Слышите, какой тошнотворной приторностью и пошлостью за версту несет от его молитвы, которую уж он старается чтобы слышали все?

А теперь сравните, как переживает по этому же поводу Дездемона. Как тихо она это делает - без показухи и публичных молитв. Как никто не слышит ее тревоги, не видит ее взволнованности. Почему? Потому что - искренно. Потому что и впрямь переживает, а не делает вид.

Вот она то болтает с Эмилией, то выслушивает скабрезности от Яго, то защищает Эмилию от его нападок, то остроумно парирует выпады в свой адрес... и вдруг на пару секунд прерывает беседу неброским вопрос: "Кто-нибудь пошел в гавань?"

Какая огромная разница!

Простота, тишина и естественность - у Дездемоны.

Показуха с красноречием молитв - у Кассио.

Зачем же он так себя ведет? Зачем он так усиленно демонстрирует всем свою заботу об Отелло? Да как же. А чтобы потом - когда он интригами своей родни тихой сапой скинет Отелло с поста губернатора - никто не смог бы упрекнуть его в подлости.

Нет, нисколько он об Отелло не переживает. Слишком уж старается переживать, вот и переигрывает. Вот если бы еще корабль Отелло погубила буря... то это для Кассио было бы и совсем хорошо.

Хлопот меньше.

На Кипр все три корабля Отелло прибыли в субботу. Это можно вычислить из фразы Дездемоны, когда она на следующий день после пьяного скандала, учиненного Кассио, уговаривает мужа простить его как можно быстрей: "... завтра вечером или во вторник утром, во вторник в полдень или вечером, в среду утром, - прошу тебя назначить время. Но пусть оно не превысит трех дней".

Скандал произошел вечером в день прибытия. Простить Кассио Дездемона просит мужа утром следующего дня. Таким образом, если она просит простить его завтра вечером или во вторник утром, значит завтра - это в понедельник, и стало быть, просит она об этом в воскресенье. А пьяный скандал произошел вчера - т.е. в субботу.

Кстати, вот почему (из-за данного ею Кассио слова уладить ссору в три дня!) именно этот срок - три дня - всплывет чуть позже, когда разъяренный Отелло потребует убить Кассио: "Пусть в течение этих трех дней я услышу, как ты скажешь мне, что Кассио нет в живых".