Наталья Воронцова-Юрьева - Гамлет. Шутка Шекспира. История любви

И еще: каким образом Гамлету удалось так точно рассчитать удар, ведь он не видел цели?

Да, цели он действительно не видел - Полоний стоял за ковром. Но именно его достаточный по времени крик и помог Гамлету точно определить цель.

А вот личность взывающего о помощи он и вправду определить не мог. Во-первых, плотный, с отличным ворсом ковер сильно заглушил звук, убрав характерные оттенки. А во-вторых, Гамлет находился в таком психическом состоянии, когда физические реакции предельно обострены, как в минуту опасности, но зато все остальное, не имеющее прямого отношения к теме невроза - например, цвет волос врага, нюансы лица, голосовая тональность, - размываются, микшируются, делаются нечеткими.

Что же касается его вопроса королеве ("Это был король?"), то Гамлет в тот момент действительно был не в силах откинуть ковер и лично убедиться, кто же за ним стоял. Потому что от одной мысли, что там мог стоять король, он приходит в панический ужас.

А вот прежде удара мечом - услышав крики и действительно даже не представляя себе, кто там прячется за этим толстым ковром, и находясь в чрезвычайной взволнованности и крайнем смятении духа, он даже мог болезненно вообразить себе на долю секунды, что там и правда король, хотя еще несколько минут назад он лично видел его стоящим на коленях в своей комнате.

И на долю секунды болезненно убедив себя в этом - а главное, не имея возможности видеть короля, смотреть ему в глаза, всем собой ощущая его визуальное присутствие, отчего его решительность мгновенно испарялась, - он действительно мог в этот момент мысленно наносить удар именно по королю. Во всяком случае, вложить в случайную цель всю мощь предназначенного королю удара. Поскольку убийство невидимого, стоящего за ковром "короля" значительно упрощалось психически, облегчалось эмоционально, превращая короля в нечто ирреальное, несуществующее.

"Что за кровавый и шальной поступок!" - говорит потрясенная королева, ничего не отвечая Гамлету. Ну что ж, если там стоял король, замирая сердцем думает Гамлет, значит, возмездие все-таки настигло его...

"Немногим хуже, чем в грехе проклятом, убив царя, венчаться с царским братом", - холодно говорит Гамлет. Ну что ж, если там стоял король, леденея душой думает принц, значит, я все-таки сделал это...

Еще не пришедшая в себя Гертруда снова впадает в трепет от такого нешуточного обвинения: "Убив царя?"

"Да, мать, я так сказал", - сурово подтверждает Гамлет.

И только после этого, предварительно подкрепив таким образом свою, с каждой секундой убывающую, решимость, - только после этого он с мучительным страхом откидывает ковер и - о счастье! - обнаруживает на полу убитого Полония. Кто знает, какой вздох облегчения вырвался у Гамлета в эту минуту? Во всяком случае, он явно повеселел и даже позволил себе немного похорохориться:

Ты, жалкий, суетливый шут, прощай!

Я метил в высшего; прими свой жребий;

Вот как опасно быть не в меру шустрым.

Разумеется, ни в какого "высшего" Гамлет не метил - он точно знал, что короля там не может быть. Это простое бахвальство, поскольку опасность миновала, возмездие снова отсрочено. И ему нисколько не жаль Полония, да он и не может сейчас жалеть его - он слишком рад, что в эту жуткую минуту его роковой готовности убитым оказался не король, а кто-то другой.

Да, обстоятельства помогли принцу взвинтить себя до такой степени, что, услышав крики о помощи, ему показалось, что он на самом деле готов наконец прикончить своего коварного возлюбленного. Да вот беда: кажется ему это только до того момента, пока он реально не увидит короля, реально не приблизится к своей жертве и реально не поднимет руку, чтобы нанести наконец карающий удар.

Каждый раз, когда Гамлет вроде бы и вправду готов его убить, при одном только взгляде на Клавдия одна только мысль полностью парализует всю волю, всю решимость, всю ненависть принца: господи, неужели я больше никогда его не увижу? Никогда не услышу его голоса, не прочту обманных надежд в его глазах, не почую запах его одежд, его волос, его тела? Подлец, негодяй, развратник, ну как мне убить тебя, если каждый день я мучительно пытаюсь увидеть в твоих глазах хоть каплю надежды и жалости!?.. Так думает принц каждый раз, при каждой возможности для свершения возмездия.

Ну вот, а теперь, когда любимый жив и самого страшного не произошло, можно подумать и о себе. Ибо недавнее представление весьма скоро даст свои очередные плоды и, ударив по королю, обязательно ударит по Гамлету.

А кроме того, придя в себя и несколько успокоившись, Гамлет с прежней силой ощутил все ту же боль, все ту же обиду, все ту же ненависть к своему подлому возлюбленному, которому нет никакого дела до Гамлетовой любви.

Он все рассказывает королеве. Он чернит короля последними словами. Он укоряет Гертруду в похоти - в похоти и бесстыдстве, в бесчинстве и похоти, в дурном примере для юности, в бесовщине, в разрушенье чувств, в нравственной слепоте...

О довольно! кричит королева, довольно, "ты мне глаза направил прямо в душу, и в ней я вижу столько черных пятен, что их ничем не вывести".

Ну уж нет, отвечает распаленный собственными словами Гамлет, дослушай все до конца, прочувствуй весь ужас, в котором живет твоя похотливая душа, твое похотливое тело, ощути до конца, чем занята ты на самом деле, как легко тебе "жить в гнилом поту засаленной постели, варясь в разврате, нежась и любясь на куче грязи..."

КОРОЛЕВА: О, молчи, довольно!

Ты уши мне кинжалами пронзаешь.

О, пощади!

Но Гамлет снова и снова обрушивается на мать со всей мощью своей затравленной психики. Он снова доводит себя до исступления, до психоза, он бьет по самым больным местам.

"Довольно!" - кричит королева. Кажется, еще чуть-чуть, и она не выдержит, ее сердце разорвется от горя и ужаса, насквозь пронзенное этим непрекращающимся потоком обвинений, воздействие которых еще сильней, поскольку каждое произнесенное слово глубоко осознается Гамлетом как личная боль, как личная катастрофа.

И в этот момент... снова появляется Призрак! Однако только один Гамлет видит его - видит, и в нем мгновенно вспыхивает чувство вины перед духом отца, чрезвычайно усугубленное недавней радостью принца, что он убил не короля, а кого-то другого. Радостью преступной, невозможной, позорной и постыдной, но тем не менее - радостью.

Чего ты хочешь, Блаженный образ? - дико вперившись в пространство, вопрошает принц кого-то невидимого. - Иль то упрек медлительному сыну за то, что, упуская страсть и время, он не свершает страшный твой приказ?"

Да, отвечает призрак, "я посетил тебя, чтоб заострить притупленную волю. Но, видишь, страх сошел на мать твою". Посмотри на нее, говорит призрак, она совсем не в себе, пощади ее, не дай ей погибнуть, заговори с ней!