Алексей Раздорский - Поэзия Басё. Перевод и смысл

Дальневосточная роза мальва – «аои» всегда поворачивается к солнцу – даже тогда, когда оно закрыто облаками:

Из упоминаний о цветках интересен стих об азалии:

Редкий стих с упоминанием слова «женщина», хотя мы привыкли к тому, что женщина или девушка – типичные персонажи в творчестве любого поэта. Почему Басё упоминал женский образ только как фон в своих хайку – судить трудно, но за этим явно скрывается какая-то тайна или особенность его личной жизни. В данном хайку женщина режет сухую рыбу в тени цветка азалии:

Какое-то вызывающее странные чувства сопоставление. Но моё внимание приковал не хайку, а один из переводов: «Азалия, цветущая, как выздоравливающая роженица после тяжких родов». Откуда такая фантазия? Кроме слова «азалия», всё остальное – полная выдумка переводчика. И в связи с этим мне всё же думается, что каждый, кто собирается внести что-либо новое в переводы хайку Басё, должен хотя бы ознакомиться с эталонными на сегодняшний день переводами прозой нескольких сотен хайку Басё (из тысячи ста!), выполненными замечательным японоведом Верой Николаевной Марковой. А потом можно и фантазировать или даже поправлять какие-то мелочи.

Первое творческое путешествие не разочаровало Басё и даже укрепило в нём желание стать настоящим странником. Дом, в котором он жил в Фукагава, был фактически построен на пожертвования учеников и деньги богатых покровителей, поэтому Басё даже сознавался, что чувствует себя неловко, как будто живя в долг перед теми, кто его выручил в трудный момент. «Вабисий» – неуютно, неловко – таким словом он назвал своё душевное состояние, часто посещавшее его в одиночестве. Конечно, к нему приходили ученики, друзья, и нередко в его хижине «куса-но то» проводились «касэн» – состязания поэтов, во время одного из которых на тему «кавадзу-авасэ» Басё озвучил собравшимся хайдзинам свой шедевр о лягушке, прыгнувшей в пруд. А в один из вечеров – 15-го сентября 1687-го года, когда на небе была полная Луна, Басё и его ученики гуляли по парку и катались на лодке по реке Сумидагава. Об этом эпизоде поэт написал красивый хайку:

Упоминающийся в хайку пруд, скорее всего, тот, которому Басё посвятил знаменитый стих о лягушке.

После удачного «путешествия по полям» у Басё появилось много новых учеников и сторонников, его хайку печатались в популярных сборниках стихов, а путевой дневник «Нодзараси кико» – «По заброшенным полям», уже готовили к изданию соратники поэта. В период с 1686-го по 1689-й год Басё вёл активную творческую деятельность, его школа «Басэ хайкай» набирала авторитет и получала всё большее признание влиятельных поэтов. Но всё это никак не могло заполнить душевную пустоту, возникшую после переезда в Фукагаву.

Никто точно не может сказать, что стало причиной сначала затворничества, а потом и перемены сознания светского поэта, внезапно решившего умереть в странствии, вместо того чтобы получать от жизни повседневные удовольствия. Конечно, нельзя умалять роль его нового «духовного» друга – священника соседнего с домом Басё буддийского храма, но вполне очевидно, что мысли о походах приходили ему в голову и раньше, когда он восхищался творчеством буддийских монахов-странников, таких как поэт Сайгё.

По совету Буттё – своего буддийского наставника, Басё уже через некоторое время после «путешествия по полям» начал подготовку к следующему походу – менее протяжённому, но исключительно нацеленному на посещение святых мест, связанных с буддизмом.

Основными целями нового путешествия были поклонение храму Касима в префектуре Ибараки и любование Луной у горы Цукуба – её японцы часто называют «западная Фудзи». А ещё целью похода могла быть встреча со своим недавним другом-монахом, сменившим храм рядом с домом Басё на хижину неподалёку от храма Компондзи, филиала храма Касима. Путешествие планировалось как короткое странствие, и 14-го августа 1687-го года Басё покинул свой дом «Басёан» в Фукагава. В этот раз его сопровождали верный помощник и ученик Сора и буддийский монах Соха, учившийся у Басё стихосложению. Странники водным путём по каналу Рокумабори достигли реки Онагигава, доплыли до Гётоку, затем пешим путём дошли до Итикавы в префектуре Тиба и на лодке по реке Тонэгава добрались до Фунацу, где высадились и направились к храму Касима, о котором так много рассказывал Буттё. Переночевав в доме для паломников на территории храма и отдохнув после долгой дороги, с раннего утра трое путешественников отправились в храм. Осмотрев его достопримечательности, уже на следующий день Басё и его друзья наконец встретились с Буттё и провели ночь в его домике. Монах в то время уже не числился служителем храма и жил в маленькой хижине отшельника.

Ещё в Эдо в Фукагава именно Буттё своими рассказами о чудесных видах Луны на фоне горы Цукуба вызвал у Басё желание посетить его бывший основной храм Касима и вместе сходить на «цукими» – любование Луной. Поэт даже планировал написать об этом серию хайку – в одной части рассказать о чудесных видах Луны, а в другой – описать само путешествие, тем более что у него первый опыт составления дневника со стихами оказался удачным.

Но в этот раз всё пошло не так, как хотел поэт. Несмотря на то, что путники ещё застали период полной Луны, увидеть они её не смогли. Непрерывный почти осенний дождь полностью закрыл тучами небо, и любоваться просто было нечем. Путешествие пришлось сократить, и путники скоро отправились в обратный путь, неудовлетворённые, полные разочарований.

Басё всё же сочинил в дороге семь хайку, но они не стали шедеврами и редко упоминаются среди избранных стихов поэта. И тем не менее эти семь стихов, а также хайку, сочинённые в том же походе его учениками Сора и Соха, поэт объединил в сборник под названием «Дневник Касима», изданный только через сто лет после смерти поэта – в 1790-м году.

Из семи хайку дневника «Касима кико» четыре Басё посвятил Луне, я решил перевести три из них: