Юрий Воробьевский - Неизвестный Булгаков. На свидании с сатаной

«В начале XX в. среди русских студентов, поклонников этих двух философов, разразилась целая эпидемия самоубийств. Один из таких случаев описан Леонидом Андреевым в его «Рассказе о Сергее Петровиче». При этом автор отмечает, что у его литературного героя, еще до того как он начал изучать философию Ницше, отмечались большие странности в поведении. То есть фактически эта эпидемия суицидов была явлением вполне естественным, если учесть, что накладывали на себя руки люди с психическими расстройствами, которым философы дали удобную формулу для обоснования своего давнего намерения. Кстати, проблема самоубийства вообще остро интересовала Леонида Андреева. Почти все его многочисленные пьесы заканчиваются самоубийством одного из героев, а сам автор однажды бросился под поезд, но случайно уцелел, оказавшись между рельсами»[10]. Мрачные истерико-неврастенические состояния не оставляли Андреева никогда, начиная с самого юного возраста. Состояния меланхолии у него носили тяжелый патологический характер и сопровождались чувством ужаса. Страх перед смертью и перед жизнью никогда не покидал Андреева. Однако страх не только не угнетал его, но иногда становился источником удовольствия. Самыми счастливыми минутами своей жизни он считал те, в которые, находясь в одиночестве в мертвой тишине, переживал неописуемый ужас.

Алкоголизм Андреева, видимо, носил характер дипсомании, при которой влечение к спиртному наступает периодически, продолжается некоторое время, а затем бесследно исчезает до нового «припадка».

Андреев, по крайней мере, трижды предпринимал попытку самоубийства. Еще будучи подростком, он бросился под товарный поезд, но упал вдоль рельс, и состав пронесся над ним. В январе 1894 года он стрелял в себя из револьвера. Потом пробовал убить себя ударом ножа в грудь»[16].

И последняя деталь. Леонид Андреев в письме к Максиму Горькому прямо писал о своей нелюбви к Христу и христианству. Смерть застала его за работой над романом «Дневник сатаны».

Да, разрушительное влияние Ницше становилось все более страшным. И оно распространялось на все новые души. Характерна и цитата из письма Мейерхольда Чехову: «Я раздражителен, придирчив, подозрителен, и все считают меня неприятным человеком. А я страдаю и думаю о самоубийстве. Пускай все меня презирают. Мне дорог завет Ницше «Werde der du bist» (Будь тем, кто ты есть. — Ю.В. )».

И надо же, какова была ослепленность Ницше, этого безумного сифилитика! Он ведь ратовал за уничтожение всех «неполноценных», можно сказать, был теоретиком эвтаназии. «Больной — паразит общества. В известном состоянии неприлично продолжать жить… Создать новую ответственность, ответственность врача, для всех случаев, где высший интерес к жизни, восходящей жизни, требует беспощадного подавления и устранения вырождающейся жизни…» Естественно, себя, лихорадочно записывая эти «озарения», Ницше вырожденцем не считал.

В диавольском мире перевертышей убожество осознает себя уже не только нормой, но и чем-то еще большим, особенным. Озвученная Ницше идея «сверхчеловека» вдохновляла бесноватого Гитлера. Теперь она спроецирована на политику американской сверхдержавы. США, абсолютно безумное государство, считает себя вправе наказывать «страны-изгои». Становится все более очевидным, что рано или поздно этот буйный больной устроит в мировом сумасшедшем доме апокалиптическую бойню.

Кстати, о том, что Третья мировая война будет направлена против мусульманского мира, еще в XIX веке писал «черный папа» франкмасонства Альберт Пайк. В итоге ее ужасов, предрекал он, человечество отшатнется от безверия, революционных идей и получит от нас (масонов высших градусов забесовления) истинный свет Люцифера. Что за «прозорливость»? Да, Пайк также был визионером (якобы сам Люцифер надиктовал ему масонские уставы). И хотя демонам закрыто будущее, пытаться программировать его, паразитируя на человеческом грехе, они могут. Жизнь у этого адского рогатого скота долгая — до Второго Пришествия, — так что реализовывать столь долгосрочные планы часто им удается…

Наверно, когда-нибудь осуществится и то, чего требовало диавольское сумасшествие Ницше, — вести летоисчисление от рождения Антихриста… Но недолго будет длиться эта эра.

Всякое бесовское прозрение слепо. Характерны последние слова очерка Цвейга об умирающем Ницше: «И потом где-то в комнате, в незнакомом месте, где вечный мрак, вечный мрак. Нет больше солнца, нет больше света, ни здесь, нигде. Где-то внизу голоса людей. Вот женщина — может быть, сестра? Но ведь она далеко… навсегда. Она читает ему книгу… Книгу? Разве сам он не писал книг? Кто-то ласково отвечает ему. Но он уже не понимает слов. Тот, в чьей душе отшумел такой ураган, навеки глух для человеческой речи. Тот, кто так глубоко заглянул в глаза демону, ослеплен навеки».

Так же ослепшим скончался и Булгаков. Наверно, он на самом деле заглянул в дьявольские глаза. Один — зеленый, с бесовской искоркой на дне. Другой — беспросветно черный… Очень достоверный портрет! Это потому что автор демона видел, а Бога нет.

Бог умер? Но только в сердце Ницше и ему подобных. А без Христа, как писал Иустин Попович, мир — это «большой космический сумасшедший дом». Злыми санитарами в нем служат демоны. В том числе — воспетый Ницше Дионис, который «считался у эллинов богом, наблюдающим за пьянством и сам упивающийся и сумасшедший»[63].

Да, «пьяный бес» может до поры до времени помогать в творчестве. В 70-е годы прошлого века я был знаком в Ленинграде с одним крупным изобретателем, использовавшим весьма своеобразный метод. Сначала он четко формулировал задачу, которую не мог решить собственными силами, а потом напивался «до чертиков». В этом состоянии приходил ответ. Госкомизобретений выдавал этому человеку, не имевшему высшего образования, очередное авторское свидетельство со многими нулями в номере, что означало уникальное, пионерное по своему характеру решение. Будучи завзятым материалистом, этот мой знакомый даже не желал задумываться, что с ним происходило в момент «озарения». А жаль. Может быть, в противном случае он не сошел бы с ума.

Описанный метод — не уникален. Вот — о знаменитом немецком сказочнике и музыканте: «На протяжении всей своей жизни Гофман страдал депрессиями, испытывал яркие разнообразные галлюцинации и злоупотреблял алкоголем в очень больших дозах. Интересно отметить, что алкоголизм писателя стимулировал его, а после приема алкогольных напитков он творил с большим подъемом и продуктивностью, причем продуктивность эта проявлялась не на высоте опьянения, а на следующий день — в состоянии похмелья»[10]. (То же было и у Эдгара По.) Именно в таком состоянии инфернальный мир, помогая его творчеству, показывал такие ужасы, что Гофман, работавший часто по ночам, в страхе будил жену.