Юрий Воробьевский - Неизвестный Булгаков. На свидании с сатаной

Стефан Цвейг на основе личного опыта и художественного исследования судеб Гёте, Клейста, Ницше, Фрейда пишет о том же самом, подавляющем волю, действии демона: «… он вселяется в людей, не способных своевременно усмирить его, возбуждает в демонических натурах грозное беспокойство, непреодолимой силой вырывает кормило воли из их рук: безвольно скитаются они по бурному морю, гонимые демоном к подводным скалам своей судьбы».

Итак, мозг и воля видимого «автора» подавлены сознанием и волей соавтора незримого. Так начинается «информационный процесс», который Юнг называл диалогом сознания и подсознания. В чем он заключается? С одной стороны, талант человека порождает нечто оригинальное. А с другой — это тут же окрашивается диавольскими интонациями и акцентами. Бездарный сам по себе, бес служит для автора «базой данных». В ней может оказаться все зловредное, произведенное когда-либо грешным человеческим умом. Вот откуда рождаются идеи, которые якобы «никогда никому не приходили в голову». Недаром православная традиция предостерегает от разговоров с «бесом», хотя бы он и начинал говорить справедливые вещи.

Но, если человеком движут не мотивы спасения души, а, например, приобретения земной славы, то он, напротив, цепляется за подсказки демонического мира любой ценой. Вот соучастник печально известно визионера Алистера Кроули по сатанинскому ордену «Голден Доун» ирландский поэт Йеатс. Как писал он сам в предисловии к своему произведению «Видение», поэтические метафоры приходили ему через жену-медиума. В неуправляемую стихию автописьма сознательно нырял и диакон англиканской церкви Чарльз Лютвидж Доджсон. Не знаете такого? Он известен под псевдонимом — Льюис Кэролл. «Каламбуры, новые изобретения в области словотворчества, новые словосочетания сделали Кэролла экспериментатором в этой области»[4]. Специалисты до сих пор спорят, употреблял ли Кэролл для погружения в транс какие-то наркотические растения или грибы (на удивительные свойства которых он намекает в «Алисе»). Многие считают, что «чудеса» в стране его грез рождались именно так. Эти химерические видения наркомана и принесли ему славу. Покачиваясь от принятого снадобья, он «вошел в историю литературы».

Иногда в поэзию, литературу или даже науку входят совсем юные гении. Родители умиляются, когда семилетняя девочка, на которую «накатывает» по ночам, начинает вдруг диктовать мастеровитые «любовные» стихи, описывающие впечатления повидавшей виды женщины. А надо не умиляться! Надо спасать ребенка! Пока не поздно. Ибо уже известно: подобные вундеркинды долго не живут. Умирают от болезни или кончают самоубийством практически в детстве или в юношестве.

Известны такие авторы и в герметической традиции. Мудреный текст-шифровка о «химической свадьбе» был написан знаменитым розенкрейцером Валентином Андреэ, когда тому было не более шестнадцати лет. Сам ли он сочинил все это? Или «божественное сознание» постаралось? Этот случай удивителен, но не уникален. Другой корифей оккультизма, родившийся в 1538 году, Иоганн Батиста Порта, закончил свой главный труд «Magia naturalis» в 15 лет.

Подобные феномены известны и в музыке. Большую часть своих произведений Вагнер, например, слышал галюцинативно. Моцарт писал без черновиков. Его ведь не случайно запрещали даже похоронить по-христиански, а бросили в яму с гашеной известью. Надо полагать, источник «вдохновения» был таким же, как у «рок-звезды» Элиса Купера (настоящее имя Винсент Фурнье). В одном из интервью он признался: «Несколько лет назад я посетил сеанс спиритизма, на котором Норманн Бакли умолял «дух» откликнуться. В конце концов, дух появился и заговорил со мной. Он обещал мне и моей группе славу, власть над миром в рок-музыке и неслыханное богатство. Единственное, что он потребовал от меня, — это отдать ему мое тело»… В результате контакта с сущностью параллельного мира, выдававшим себя за умершую век тому назад ведьму по имени Элис Купер, Винсент Фурнье стал слышать в готовой форме музыку, которую только оставалось записать на нотном листе. Его демонической миссией стала пропаганда всех мыслимых и немыслимых форм извращений. Известен его альбом «Элис Купер идет в ад».

Так трудится муза истории Клио. Сидя на горе Геликон, распределением лавровых венков заведует именно она. Еще древнегреческий миф зафиксировал: оттуда, из нечеловеческого, бесовского мира, приходит земная слава. А если это так, то она — пустота. В святоотеческом толковании на Правила св. Григория Нисского так и сказано: «… человеческая честь, называемая славою, есть только мнимая и не имеет ничего действительного, твердого и устойчивого, то есть нечто кажущееся и мечтательное»[62].

Приводя мемуарные записи современников, исследователь Б. Соколов пишет: «… автор «Мастера и Маргариты» недвусмысленно отвергает церковное христианство, загробную жизнь и мистику. Посмертное воздаяние заботит его лишь в виде непреходящей славы». Перед смертью он думал об одном: «Чтобы знали».

Е. С. Булгакова вспоминала и самые последние слова мужа: «Он дал мне понять, что ему что-то нужно, что он чего-то хочет от меня. Я предлагала ему лекарство, питье — лимонный сок, но поняла ясно, что не в этом дело. Тогда я догадалась и спросила: «Твои вещи?» Он кивнул с таким видом, что и «да» и «нет». Я сказала: «Мастер и Маргарита»? Он, страшно обрадованный, сделал мне знак головой, что «да, это». И выдавил из себя два слова: «Чтобы знали, чтобы знали». На следующий день были сами похороны. По завещанию писателя хоронили без церковного отпевания, без музыки, с кремацией тела. Ставшая вдовою Е. С. Булгакова записала в специальной тетради «Март 1940 г.»: «У крематория масса машин, очень много мхатовцев, из Большого театра, литературно-артистическая интеллигенция. На гроб возложила цветы О. Л. Книппер-Чехова». Так дневник запечатлел первый проблеск посмертной славы.

Славу, наверно ее, пообещал Михаилу Афанасьевичу его инфернальный визави. И тот старался до последнего. Внесение поправок умирающей писатель делал до 13 февраля 1940 г. — всего лишь за месяц до своей кончины (когда окончательно ослеп), он продолжал диктовать Елене Сергеевне. Правка остановилась на словах Маргариты: «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?» Скоро эта фраза осуществилась, увы, буквально.

Воспоминания знакомых о Булгакове, о разговорах с ним, человеком по признанию многих — скрытному, мы сводим к минимуму. Если брать за основу гипотезу, что у Михаила Афанасьевича были собеседники бесплотные, то гораздо интереснее узнать, о чем «безбелковые сущности» беседуют обычно с писателями. Что предлагают. Как обманывают. Поэтому в книге — целая галерея писателей-визионеров.