Бухарин – Как и почему врут историки

В процессе вербовки исключены какие-либо денежные и материальные поощрения. Важно, чтобы у объекта вербовки создавалась иллюзия перехода в оппозицию "по убеждению". При этом поощрения могут выступать в виде сигареты (в случае с военнопленными), издания "научных" трудов, приглашения на международные "научные" конференции, избрания почетными академиками, профессорами престижных зарубежных университетов, наград орденами, предоставления эфирного времени и всеобщего восхищения мудростью и плодами деятельности объектов вербовки и др.

В качестве примера "завербованного" может быть представлен Юрий Николаевич Афанасьев. Он родился 5 сентября 1934 г. в поселке Майна Ульяновской области в семье рабочего Николая Ивановича Афанасьева, бывшего детдомовца, и сельской учительницы Анны Дмитриевны Фроловой. Биография Ю.Афанасьева написана, как под кальку, с биографии А.Н. Сахарова. Здесь также "в 14 лет Юра остался старшим мужчиной в семье. Отца, прошедшего всю войну, "партия и правительство" по ложному обвинению "определили" в ГУЛАГ. Соответственно, мальчику пришлось как старшему выходить на сенокос, пилить дрова (скажем, он не один был таким после войны. – С.Б)". "Тогда же произошли и первые личные столкновения Ю.Афанасьева с Системой – пока еще детские, не слишком болезненные. В частности, не желая физически упражняться на слабосильном ябеднике (тот сообщил "старшим товарищам", что Юра курит), он щелчком запустил в негодяя "чинарик". Окурок попал за воротник, и пионерский галстук – "частица красного знамени" – погиб. "Контрреволюционера" на две недели исключили из школы" (цитируем панегирик к 70-летию "оппозиционера").

Так же, как и А.Сахарову, "инакомыслие" и "политзаключенный отец" не помешали Ю.Афанасьеву поступить на тот же исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, где уже 4 года учился А.Сахаров. Учебу будущий историк совмещал с активной комсомольской работой; последнее, видимо, не позволило ему быть в числе первых в учебе.

"Окончив в 1957 г. МГУ, он уехал в Дивногорск работать комсомольским секретарем на Красноярской ГЭС. Сибирь, которой Ю.Афанасьев отдал 10 лет, с тех пор навсегда осталась его любовью. Впрочем, нам известно, что повседневная практика номенклатуры хорошо излечивала от иллюзий, от романтики "ударных строек коммунизма". За "авангардизм" и попытки "корректировать" строительное начальство Афанасьева перевели в Ачинск и "не допустили" из кандидатов в члены КПСС – случай по тем временам дикий. Далее были Красноярск, потом – Москва, аппарат ЦК ВЛКСМ: ради того, чтобы обеспечить относительно достойную жизнь семьи, Ю.Афанасьев "поступился идеалами" (интересно, какими это "идеалами", если он все время профессионально занимался комсомольской и партийной деятельностью?). Потом он вернулся к занятиям историей, стал аспирантом Академии общественных наук при ЦК КПСС". Обратите внимание, что все "репрессии" в отношении нашего героя никак не сказывались на его блестящей комсомольско-партийной карьере. Это обстоятельство закладывает серьезное сомнение в их реальности.

Аспирантуру АОН при ЦК КПСС Ю.Афанасьев окончил в 1971 г., затем стажировался в Парижском университете (Сорбонна) (1971, 1976) .

"Аспирантура и докторантура Ю.Афанасьева связаны со стажировками во Франции. Повседневность "враждебного окружения" вылилась для него в очередной этап ухода от homo soveticus. Здесь Афанасьев впервые познакомился с запрещенной в СССР русской литературой, в т. ч. диссидентской. Здесь во время "горячей весны" 1968 года его, вполне случайного прохожего, затащили в ряды студенческой демонстрации, и он познакомился с дубинкой парижского "ажана". Это – выдержки из того же "панегирика" в честь 70-летия нашего героя. Однако врут составители панегирика: не был Юрий Николаевич участником парижских событий 1968 года, никто его не трогал, поскольку он пребывал в это время в СССР. Так рождаются легенды.

Ю.Афанасьев был инструктором райкома ВЛКСМ, работал в ЦК ВЛКСМ, возглавлял Центральный совет Всесоюзной пионерской организации.

Представьте картину. Где-нибудь в Артеке – стройные ряды пионеров, перед ними – дядя с "частицей красного знамени" на шее. Дядя говорит: "К борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будьте готовы!" – "Всегда готовы!" – дружным хором отвечают ему пионеры. Гремят барабаны, поют звонкие горны. Дети верят этому красивому дяде, а он не верит, он вынашивает тайные диссидентские планы. Да, так и было!

В 1972-1981 гг. Ю.Афанасьев – доцент кафедры всеобщей истории, проректор по учебной работе ВКШ при ЦК ВЛКСМ. В 1983 г. он получил назначение редактором по отделу истории и стал членом редколлегии в журнале "Коммунист".

Ну никак не вырисовывается из него диссидент, борец с коммунистическим режимом! Даже из партии вышел он в 1991 году, в числе последних "диссидентов". На наших глазах рождаются новые посткоммунистические легенды о пламенных борцах с тоталитарным режимом.

Кстати, Андрей Николаевич Сахаров в своем сборнике трудов отметил, что в институте, который он возглавлял, изучалось диссидентское движение в СССР. Когда же можно будет ознакомиться с данными изысканиями? Какими они будут? В стиле автобиографии Сахарова? Или в стиле панегирика Афанасьеву? Кто же, в конце концов, скажет правду о наших диссидентах? Мы знакомы со многими людьми, которые эмигрировали из СССР со статусом "политический беженец". Но это были успешные и благополучные граждане, многие из них были коммунистами. Были ли они гонимы? Кто их преследовал?

Кто наконец опишет те схемы, по которым сотни тысяч советских граждан получили статус политэмигрантов? Существовало ли вообще это диссидентское движение? Мы не сомневаемся, что были действительно мужественные, честные и думающие о благе народа люди, но их можно было в буквальном смысле слова пересчитать по пальцам. Они, кстати, диссидентами и остались. Многих потом мучила совесть, например, покойных А.Солженицына, А.Зиновьева, Г.Владимова. Остальные "диссиденты" желали лишь вырваться из СССР со статусом политического беженца…

Теперь – о Ю.Афанасьеве не как о партийном и комсомольском деятеле (а он был ревностным партийным чиновником, судя по биографии), а как об историке, его методах научного поиска.

Так, профессор Юрий Афанасьев подверг резкой критике идею широкого церковно-общественного празднования 625-летия Куликовской битвы (2005 г.). Этому была посвящена часть его выступления на пленарном заседании международной конференции "О мирном и непримиримом противостоянии злу в церкви и обществе" (сентябрь 2005 г.) ( http://www.blagovest-info.ru).

Годовщина Куликовской битвы, заявил тогда наш герой, – это "лживая дата, которую поднимает на щит РПЦ". По его словам, московский князь Дмитрий Иванович вовсе не боролся за освобождение Руси от татаро-монгольского ига. Он выступил против Мамая как против самозванца, изменившего "царю" – Тохтамышу, власть которого князь Дмитрий признавал законной. Таким образом, на Куликовом поле дружины Дмитрия сражались "за Тохтамыша, и он поздравил князя "с нашей общей победой", объяснял Ю.Афанасьев. "Если бы Дмитрию Донскому сказали слова "освобождение от татар", он бы с ума сошел. Потому что царем, которого он признавал, был именно татарский царь. А Мамай, которого побил, был самозванец, узурпатор, от которого он этого царя защищал".