Владимир Набоков - Лекции о Дон Кихоте

ВН подробно рассматривает сорок сражений, но в этом конкретном перечне различных качеств Дон Кихота, благодаря некоторым случаям удвоения, приводится пятьдесят три эпизода. Тридцатый и тридцать четвертый эпизоды повторно упомянуты в восьмом разделе, где Дон Кихот выступает как борец с неправдой.

Двадцать второй, двадцать третий и двадцать девятый эпизоды повторяются в восьмом разделе, «Дон Кихот как борец с неправдой».

Седьмой эпизод повторяется в девятом разделе, «Дон Кихот как враг чародеев»; тридцать седьмой — там же и в восьмом разделе, «борец с неправдой».

Двадцать четвертый эпизод повторно упоминается в девятом разделе, «Дон Кихот как враг чародеев».

Четырнадцатый эпизод повторно упоминается в девятом разделе, «Дон Кихот как враг чародеев». Тридцатый эпизод — в девятом и в первом разделе, «Дон Кихот как защитник страждущих влюбленных». Тридцать четвертый эпизод повторно упоминается в девятом разделе и уже упоминался в шестом, «покровитель обиженных девиц». Тридцать седьмой эпизод упоминается также в девятом разделе и уже упоминался в шестом.

Это не совсем точно, так как эпизоды этого раздела часто фигурируют в предыдущих. В действительности только одиннадцать из перечисленных здесь эпизодов не упоминались ранее: четвертый, шестой, одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый, пятнадцатый, двадцать первый, двадцать пятый, тридцать второй, тридцать пятый и тридцать шестой.

В черновиках «Побед и поражений» ВН добавлял: «хотя, мне кажется, из всех европейских стран дуэли сохранялись вплоть до последней войны только в Испании, Италии, Франции, Венгрии и Польше».

«Prologo a la edicion del Quijote» («Предисловие к изданию "Дон Кихота"»), в первом из шести томов его издания книги, Мадрид, 1833–1839. Вероятно, ВН позаимствовал эту цитату из какого-то вторичного источника.

Это предложение ВН помечает на полях как парафраз из Груссака. Вторая его половина, начиная со слов «мирился с инквизицией», перечеркнута косой чертой.

ВН отметил на полях, что это предложение (сильно измененное) — парафраз из Мадариаги.

В окончательном варианте ВН вычеркнул конец предложения: «подобно тени, которую отбрасывает на стену некий предмет, освещенный под разными углами несколькими движущимися источниками света».

Страдая от полученных ударов, но еще более от действия магического зелья, Санчо «мигом припал к кувшину, но, уверившись после первого же глотка, что это просто вода, не стал больше пить и попросил Мариторнес принести ему вина, что та весьма охотно и исполнила, уплатив за вино из своего кармана, — видно, недаром про нее говорили, будто, несмотря на свое ремесло, какие-то христианские чувства она все же сумела в себе сохранить. Выпив вина, Санчо тотчас же пришпорил осла, настежь распахнул ворота и в восторге от того, что так ничего и не заплатил и все же вырвался отсюда, — хотя эта радость омрачалась тем, что за него расплатились обычные его поручители, то есть его же собственные бока, — выехал со двора».

По поводу Сьерры-Морены ВН замечает: «горный хребет в юго-западной части Испании; самая высокая вершина достигает около 8000 футов; расположен на широте между Филадельфией и Сан-Франциско, если это что-нибудь вам говорит, поскольку вы не учили географии и не имеете никакого представления о конфигурации мира. Куда вы попадете, поднявшись прямо на север по меридиану Рио-де-Жанейро? На оконечность Гренландии, даже не задев Северную Америку».

Далее ВН помещает короткое замечание: «Нижеследующее живо напоминает мне то, как многие нацисты оправдывали свои преступления на суде». Скорее всего, имеется в виду рассказ пленника о том, как некоторые вероотступники-христиане на случай, если им придется вернуться на родину, защищали себя с помощью писем, в которых находившиеся под их надзором пленные свидетельствовали, что с ними обращались хорошо. В данном случае вероотступник помогает пленнику и бежит вместе с ним.

Путнам сообщает, что второе стихотворение, баллада, «как говорят, была положена на музыку доном Сальваторе Луисом в 1591 году, за четырнадцать лет до появления "Дон Кихота"». (Примеч. ВН.)

ВН цитирует Путнама: «Санбенито — накидка из желтого полотна с изображением чертей и пламени, которую носили те, кто был судим инквизицией, признался и раскаялся. Ее надевали приговоренные к сожжению на костре».

Как вы помните, в Сьерре-Морене Санчо уже забывал письмо Дон Кихота к Дульсинее и по этой причине был вынужден сочинить историю о вручении письма и оказанном ему приеме. Поэтому со стороны рыцаря естественно ожидать, что Санчо поведет его в ее дворец.

ВН цитирует Путнама: «Эти высказывания Санчо могут показаться в корне противоречащими его характеру, но это никоим образом не объясняется недосмотром автора. Не вызывает сомнений, что во второй части книги, в отличие от первой, Сервантес намеренно пытается обрисовать определенное развитие характера как оруженосца, так и рыцаря… Нетрудно понять, что Санчо, каким бы простаком он порой ни казался, отнюдь не тупица и вполне мог перенять у своего господина рыцарский жаргон и цветистый стиль».

ВН цитирует Путнама: «Отправленных из Орана львов должны были выгрузить на берег в Картахене, следовательно, Дон Кихот со своими попутчиками никак не могли их встретить по дороге в Сарагосу».

В публичном предсмертном отречении Дон Кихота от рыцарских романов ни словом не говорится о пещере Монтесиноса.

ВН мимоходом отмечает реплику, брошенную Дон Кихотом перепуганному Санчо: «"Может статься, ты шагаешь пеший и босый по Рифейским горам <���…>?" Любопытно, что пятьюдесятью годами позже настоящий изгнанник, несчастный преследуемый протопоп Аввакум, первый русский прозаик, шел пешим по этим Рифейским — то есть Уральским — горам».

ВН приводит комментарий Путнама: «Намек на подложное продолжение первой части, написанное Фернандесом Авельянедой. Родригес Марин: "Когда Сервантес собирался писать эту главу, в руки ему попала "Вторая часть хитроумного идальго дон Кихота Ламанчского", предположительно сочиненная неким Алонсо Фернандесом Авельянедой и опубликованная в 1614 году в Таррагоне". См. пролог ко второй части».

ВН приводит высказывание Ормсби, содержащееся в комментарии Путнама: «Во второй главе продолжения Авельянеды Альдонса Лоренсо в письме Дон Кихоту грозит отлупить его за то, что он называет ее принцессой и Дульсинеей, и тогда Дон Кихот, уязвленный ее неблагодарностью, решает приискать себе другую даму сердца».