Константин Фрумкин - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5

Азимов нашел гениальный выход: робот! Практически ничем не отличающийся от человека, обладающий самосознанием и тонкой душевной организацией, даже страдающий — но все-таки робот. Ну что вы, какая же тут вивисекция? Это ведь робот!

Зато на примере робота очень удобно изучить такой, к примеру, вопрос: что будет, если в человека жестко встроить Первый Закон? Оказывается — ничего хорошего. По крайней мере, для этого самого человека. Похоже, что Азимов был первым, кто это понял. Станислав Лем со своим «Возвращением со звезд», Бёрджесс и Кубрик с их «Заводным апельсином» — все они появились гораздо позже…

Вот такие вот три объяснения. Точнее, три серьезных объяснения. Потому что есть еще и четвертое, несерьезное: молодой доктор Азимов попросту веселился. Шутил. Как сейчас говорят, стебался. И получилось что-то сродни литературному хулиганству — жанру древнему, как сама литература, и очень увлекательному. Чувством юмора Азимов обделен не был, хорошую шутку понимал и любил — так почему бы и нет?

Словом, выбирайте любое объяснение — какое понравится. Или все сразу. Только, ради всего святого, не принимайте эти Три Закона всерьез. А то как-то неудобно получается… «Хозяин, я не существую».

Безумна стихия огня! Но если поговорить с пожарными, можно услышать байки о случаях, когда «огненный зверь» выказывал ум и смекалку. Впрочем, и без всяких сказок подозрительно много странностей связано с пожарами. За последние годы аномально крупные лесные возгорания с пугающей демонстративностью появляются в разных странах. То огонь наводит панику на райские кущи Голливуда, то пожары выжигают редколесья Греции, застилая дымом Парфенон. А в минувшем году бешеное пламя повергло в ужас Австралию, доказывая, что нигде нельзя скрыться от всесжигающего красного демона.

Знаменитая книга «Гиперболоид инженера Гарина» примечательна тем, что фантастический аппарат там описан подробно. Алексей Толстой даже чертеж в текст вставил, дескать, соедините по-хитрому искривленные зеркала, зажгите между ними термитное вещество, и вылетит из отверстия тонкий луч, прожигающий все на своем пути. В учебниках физики эту придумку потом разоблачали, доказывая, что энергии горения не хватит для разрезания линкоров; к тому же, сам луч, как его ни сжимай зеркалами, быстро расширяется с расстоянием, теряя силу. Пусть так, но остается один вопрос. Придумал схему гиперболоида явно не писатель. Значит, у Гарина существовал прототип, с которым Алексей Толстой был знаком. Так неужели тот реальный инженер ничего не смыслил в физике? Или он рассчитывал на что-то другое? Тогда на что?

Утром 12 июня 1903 года известный русский химик Михаил Михайлович Филиппов был обнаружен мертвым в своей лаборатории. Полиция не нашла признаков насилия, но смерть вызвала толки. Неожиданно в «Санкт-Петербургские ведомости» пришло письмо Филиппова, отправленное 11 июня — накануне трагедии. Он писал: «Мною сделано открытие, практическая разработка которого фактически упразднит войну. Речь идет о способе электрической передачи на расстояние волны взрыва, причем передача эта возможна на тысячи километров. При таком ведении войны на расстояниях, мною указанных, война становится безумием и должна быть упразднена. Подробности я опубликую осенью в мемуарах Академии наук». Отметим, что погибший ученый был известным общественным деятелем: он с 1894 года издавал журнал «Научное обозрение», где печатались Менделеев, Бехтерев, он дружил с Горьким и Толстым, поддерживал молодого Циолковского, проявлял симпатии к революционерам. Не исключено, что его научная разработка кого-то озаботила: конкурентов с Запада или охранку, опасавшуюся усиления терроризма. Была ли эта смерть убийством? Тайна до сей поры не раскрыта, как неизвестно — что Филиппов подразумевал, говоря о дистанционной передаче «волны взрыва».

В 1912 году о «взрывающих лучах» сообщил итальянец Уливи, но потом объявили — это, мол, мистификация. Затем в 1924 году англичанин Мэтьюс предложил британскому правительству изобретенные им «электрические лучи», с помощью которых он мог поджечь на расстоянии порох, причем воздействие шло через толстое стекло. В прессе появились сообщения, будто лучами Мэтьюса можно блокировать работу автомобильных двигателей и подрывать склады снарядов.

Тема стала популярна, и в красноармейском журнале «Вестник воздушного флота» № 8 за 1924 год появилась статья «О лучах смерти», где обсуждались перспективы военного использования электромагнитных волн. Вот как инженеры того времени толковали суть: «Взрывчатое вещество имеет молекулы, построенные неустойчиво: они легко распадаются на составные части. Так как силы, удерживающие атомы в них и электроны в атомах, электрического происхождения, то всякий резкий толчок электромагнитной волны, отвечающей по своей длине колебаниям атомов внутри молекулы, может произвести взрыв».

И, конечно, идею подхватили фантасты. В романе «Цари воздуха» Вл. Семенов писал: «Достаточно направить на какое бы то ни было взрывчатое соединение детонирующий луч — оно разложится на элементы». А в романе «Машина ужаса» В. Орловского описывается изобретение американцем особого прибора с восьмигранным рефлектором, откуда посылаются лучи, взрывающие динамит и обжигающие людей. Воинственный изобретатель уж было покорил своей воле Северо-Американские Соединенные Штаты, но тут ученый из России нашел способ усмирить глобального маньяка. Наконец, французы Доржелес и Жинью в повести «Машина для прекращения войны» описали «ультра-синие лучи», подрывающие все патроны и снаряды в радиусе 100 км.

Итак, идея была популярна и среди публики, и среди военных. И реальный «инженер Гарин» наверняка существовал. Показан в романе луч не взрывающий, а разрезающий, но вдруг писатель исказил суть идеи? Ведь если предполагали с помощью электромагнитного воздействия взрывать динамит, почему не вообразить дистанционное инициирование обычного горения? Не с помощью нагревания поджигать, а просто подав электромагнитную команду «Гори!». Тогда пылающие пирамидки в гиперболоиде были источниками сигнала, а луч аппарата просто передавал собранный поток света, в котором тот сигнал присутствовал.

Говорят: «Пламя пожара перекинулось на соседнее строение», подразумевается — искры долетели. Но бывает, ни ветер, ни расстояние не способствуют «перекиду», однако дома на другой стороне улицы вдруг вспыхивают — как бы по эстафете. И, наоборот, каменная стена — брандмауэр не дает загореться деревянному дому, хотя искры от горящего вплотную соседа через нее перелетать способны. Не вправе ли мы предположить, что важным фактором распространения пожара является световой поток, излучаемый пламенем, а не только искры и жар? Может быть, пылающий огонь каким-то образом посылает в лучах света информационные сигналы, катализирующие начало реакции горения в окружении?