Владимир Набоков - Комментарий к роману Евгений Онегин

14… для нас. — То есть для Пушкина, Онегина и третьего протагониста в романе — читателя, людей светских.

2, 9 …наши ле́та… долгие лета́… — Сдвиг ударения (так же как и в словах «го́ды», «года́». Не берусь с точностью сказать, что имел в виду Пушкин в первой строчке — «в нашем возрасте» или «в наш век».

12<���…>

14 …девственным огнем. — Этот и другие эпитеты, характеризующие Ленского, не были оригинальны: см., например, описание Аллана Клэра в повести Чарльза Лэма «Розамунда Грей» (1798), гл. 4: «…при виде Розамунды Грей зажегся его первый огонь» и «в его характере была приятная благородная прямота, отличавшая его в свете и свидетельствовавшая о его девственности».

6—14Черновик (2369, л. 33 об.):

Зачеркнутый черновой вариант (там же) таков (стих 10):

3 …умиленный… — Фр. attendri, «преисполненный нежности», «смягченный», «в чувствительном настроении», «с повлажневшими глазами», «тронутый».

3—4 Он был свидетель умиленный / Ее младенческих забав… — Выражение вопиюще галльское: «Il fut témoin attendri de ses ébats enfantins». Любопытное созвучие «забав» (шалостей, развлечений, игр) и фр. ébats (шалости, забавы) ласкает слух и стоит наравне с другим — «надменных» (высокомерных) и фр. inhumaines (бесчеловечных) из гл. 1, XXXIV, 9.

7—8<���…>

9—14Ср.: Парни, «Любовные стихотворения» («Poésies érotiques»), кн. IV, элегия IX:

11 В глазах… — Галлицизм (aux yeux), которому была суждена долгая жизнь. См. полвека спустя в романе Толстого «Анна Каренина», ч. I, гл. 6: «в глазах родных».

12—14Мотыльков, как правило, не интересуют душистые белые колокольчатые цветки ландыша (Convallaria majalis, Linn.) «muguet», как его называют французы; «mugget» старой сельской Англии: «Lify of the Vale» Томсона («Весна» / «Spring», стих 447) и «valley-lilly» Китса («Эндимион» / «Endymion», кн. I, стих 157) — красивое, но ядовитое растение, излюбленное поэтами украшение пасторальных пейзажей, но при этом смертельно опасное для овечек.

В другой отвергнутой метафоре, относящейся к той же барышне (в XXIa), Пушкин, конечно, вновь видел перед собою этот цветок, когда намекал, что он может погибнуть под острием косы (возможно, первоначально поэт хотел заставить Онегина ухаживать за Ольгой более настойчиво, чем в окончательной редакции).

В заметках на полях, оставленных нашим поэтом на собственном экземпляре «Опытов в стихах и прозе» Батюшкова (ч. II, с. 33, «Выздоровление», 1808), Пушкин справедливо пеняет своему предшественнику, что тот употребил в связи с гибелью ландыша серп, а не косу (об этой пометке см.: ПСС 1949, т. 7, с. 573; дата неизвестна, возможно, 1825–1830 гг.).

Следует отметить, что в гл. 6, XVII, 9—10 ландыш превращается в традиционную лилею, которую точит обобщенный образ энтомологически вполне допустимого «червя», а точнее гусеницы.

Три варианта строфы XXI зачеркнуты в первом беловом автографе.

XXIa, 1 Кто ж та была… — Сверху на полях этой строфы (тетрадь 2369, л. 34 об.), написанной в ноябре или начале декабря 1823 г. в Одессе, Пушкин набросал пером (над другими портретами) профиль Грибоедова (черные очки, высокий воротник) — драматурга, автора пьесы «Горе от ума», ходившей в списках в 1823–1825 гг., поставленной на сцене в 1831 г. и напечатанной в 1833 г. — в один год с первым полным изданием ЕО. Пушкин встречался с Грибоедовым около четырех лет назад. Внизу на полях он изобразил и себя, переодетым в придворного арапа, «скорохода» в тюрбане с пером.

XXIa, 2 …без искусства… — Галлицизм (sans art). Ср.: Жан Демаре де Сен-Сорлэн (Jean Desmarets de Saint-Sorhn, 1596–1676), «Прогулки Ришелье» («Promenades de Richelieu»):

XXIa, 2–4<���…>

XXIa, 12–13 …обреченный / Размаху гибельной косы… — Интересно, была ли Ольгина судьба, о которой все мы теперь знаем, столь очевидна для Пушкина в тот момент. (См. коммент. к XXI, 12–14.) Я думаю, что тогда Ольга была еще составлена из двух лиц — Ольги и Татьяны — и являлась единственной дочерью, которую (с неизбежными литературными последствиями) должен был совратить негодяй Онегин. В этом наборе вариантов мы наблюдаем процесс биологической дифференциации. Я объясняю попытку нашего поэта заменить Ольгу Татьяной в своем коммент. к XXIb, 13–14. Татьяна представлялась Пушкину с темными волосами, что, помимо прочего, подтверждается заменой в XXIb «золота» на «шелк» (стих 11).

Довольно неожиданные нападки на изучение русскими провинциальными барышнями европейских языков (чему способствовала даже самая глупая и взбалмошная гувернантка) были впоследствии благоразумно Пушкиным изъяты. В окончательной редакции обе барышни Ларины читают и пишут по-французски значительно свободнее, чем по-русски, что свидетельствует о недавнем присутствии в семье гувернантки.