Владимир Набоков - Комментарий к роману Евгений Онегин

Я полагаю, что, сочиняя восьмую главу, Пушкин представлял образчики моды не 1824 г., но 1829–1830 гг., а возможно, и берет кардинальского цвета (лилово-красного), который великолепно представлен в томе LXII «Journal des dames et des modes» («Журнал мод для дам», № 2, вставка 2, рис. 1; 11 января 1829), привозившегося в Россию из Франкфурта-на-Майне. Кстати, в этом номере опубликована вторая и последняя часть «Le Partage de la succession», перевод булгаринской восточной сказки «Раздел наследства» («Полярная звезда» на 1823 г.).

10 С послом испанским говорит? — Осенью 1822 г. на Веронском конгрессе Австрия, Россия и Пруссия договорились о военной интервенции в либеральную Испанию. Французская армия вошла в Испанию весной 1823 г. и заняла Мадрид. В этом же году была восстановлена деспотия Фердинанда VII. К зиме 1824–1825 гг., судя по всему, дипломатические отношения между Россией и Испанией наладились (французы оставались в Испании вплоть до 1827 г.), но испанский посол в России был назначен не ранее 1825 г.

Лернер в книге «Рукою Пушкина» утверждает, что испанским послом в России в 1825–1835 гг. был X. М. Паэс де ла Кадена и Пушкин знал его лично (9 августа 1832 г. они обсуждали за обедом политику Франции); но эпизод в гл. 8, XVII относится к августу 1824 г., то есть ко времени, предшествующему появлению Паэса де ла Кадены в России.

В ходе написания этих отрывочных комментариев мне то и дело приходится сдерживаться, чтобы не уделять чересчур много внимания ужасающим интерпретациям ЕО английскими рифмоплетами. Однако иногда стоит бросить взгляд на их промахи, дабы убедить читателей и издателей переводов, что использование рифмы, делающей смысловую точность математически невозможной, всего лишь помогает этим авторам скрыть то, что обнаружила бы ясная проза, а именно их неспособность адекватно передать сложности оригинала. Выбранный мною для иллюстрации отрывок — конец строфы XVII (8—14) и начало строфы XVIII (1–7) — чрезвычайно сложен и с особой отчетливостью демонстрирует весь неумышленный вред и ущерб, который может быть причинен невинному и беззащитному тексту рифмоплетом-пересказчиком. Позвольте мне сначала представить текст оригинала с построчным буквальным переводом, а затем показать четыре рифмованных пересказа и прокомментировать их отличительные черты.

Выражение «буквальный перевод», как я его понимаю, представляет собой некую тавтологию, ибо лишь буквальная передача текста является переводом в истинном смысле слова. Впрочем, у этого эпитета есть определенные оттенки, которые имеет смысл сохранить. Прежде всего, «буквальный перевод» предполагает следование не только прямому смыслу слова или предложения, но и смыслу подразумеваемому; это семантически точная интерпретация, не обязательно лексическая (относящаяся к передаче значения слова, взятого вне контекста) или структурная (следующая грамматическому порядку слов в тексте). Другими словами, перевод может быть и часто бывает лексическим и структурным, но буквальным он станет лишь при точном воспроизведении контекста, когда переданы тончайшие нюансы и интонация текста оригинала. [837]Конечно же, лексическим и структурным переводом выражения «не знаешь ты» (XVII, 8) будет «not knowest thou», но это английское выражение не передает простоты слога русской конструкции (в которой местоимение без ущерба для смысла может быть помещено как перед «не знаешь», так и после него), тогда как архаические, сектантские и поэтические коннотации английского местоимения второго лица единственного числа отсутствуют у его простого разговорного русского аналога.

«The Larin girl» — это лучшее, что мне удалось изобрести для перевода выражения «На Лариной» (XVIII, 3), существительное «Ларина» — женского рода (м. р. — Ларин), здесь стоит в предложном падеже. Сложность точного и краткого перевода усугубляется отсутствием в русском языке артиклей «а» и «the», поэтому сказать «a Larin» (или «a Larina») представляется слишком бесцеремонным, a «the Larin» (или, еще того хуже, «the Larina») придало бы неприемлемый намек на дурную славу героини. Сказанное не означает, что я полностью удовлетворен выражением «the Lann girl» (которое чуть фамильярнее, чем в оригинале), я поиграл с «Mlle Lann» и «Miss Lann», но отказался от них. Ларины были известным дворянским семейством, и хотя Онегин некоторое время не вращался в обществе, князь вполне мог предположить, что тот осведомлен об имеющейся в этом семействе девушке на выданье

С лексической точки зрения, выражение «Ты ей знаком?» (XVIII, 4) — «Thou [art] to her known?» более учтиво, чем «Ты с ней знаком?» — «Thou art with her acquainted?». Это случай, когда лексический перевод переходит в буквальный. Лексическим аналогом выражения «Я им сосед» (XVIII, 4) является «I [am] to them neighbor», но опять-таки это не будет буквальным переводом, особенно учитывая, что слово «сосед» не столь просто, как кажется на первый взгляд. Тут имеется в виду, что «наши поместья расположены рядом» Теперь обратимся к четырем вариантам перевода. Сполдинг (1881):

Попытки сохранить верность тексту, заигрывая при этом с рифмами, поистине героические, особенно если учесть, что Сполдинг писать стихов не умеет. Этот отрывок дает прекрасный пример стиля перевода всего романа. Следует отметить, что схема рифм сводится лишь к мужским окончаниям, да и те местами крайне слабы (например, очень неудачное «shape» в XVII, 12 заставляет читателя задуматься, не должен ли «чепец» — «cap», в который обрядили Татьяну, звучать как «cape» — «пелерина»). Диалог напоминает разговор двух квакеров. «So», завершающее строку 3 строфы XVIII, ужасающе. «We live near» («Мы живем рядом») бессмысленно. Последние две строки просто смехотворны. Фраза «His wife approaches» («Его жена приближается»), вероятно, означает, что «князь продолжает идти к своей жене».