Владимир Набоков - Комментарий к роману Евгений Онегин

По Пушкину, механика поэтического творчества включает четыре ступени:

1. Непосредственное восприятие «милого предмета» или события.

2. Горячий прилив не выражаемого словами и не поддающегося осмыслению восторга, сопровождающий возвращение к увиденному в воображении или во сне.

3. Сохранение образа.

4. Последующее более хладнокровное воссоздание его средствами искусства; вдохновение, управляемое разумом, — перерождение в слове — новая гармония.

2 …мечтательной… — Слово «мечта» и его производные — главные действующие лица русского романтического вокабуляра. Они постоянно сменяют друг друга, а переводчик вынужден бесконечно повторять слово «dream»; и даже если подставлять, где возможно, «waking dream», «daydream» («грезы наяву»), «fancy» («воображение») и «rêverie» («мечтание» — слово в английском сентиментальное и вымирающее), перевод весьма нелегок. Звуковой облик «мечты», в котором объединились румяное «м», поцелуй «ч» и музыкальное «та», просящийся в рифму к словам на «-та» (ж. р., ед. ч.) или на «-ты» (род. пад., ед. ч. и им. пад. мн. ч.) «красота», «цветы», «ты»; множество возможных для этого слова оттенков смысла — от «химеры» до «стремления» — все это делает «мечту» самым трудолюбивым лидером романтической лексической команды. Поэты XIX в., по сути, злоупотребляли этим словом до тех пор, пока оно не утратило и прелесть, и смысл в незатейливых стишках ничтожных рифмачей и в сочинениях дам-авторесс. У Пушкина «мечта» — в числе любимых слов, как и ее производные «мечтанье» или «мечтание», «мечтать», «мечтатель» и «мечтательный» (близкое к «задумчивый» — это еще один пушкинский любимчик).

8—9 деву гор… / И пленниц берегов Салгира. — Здесь аллюзии на (1) черкешенку из «Кавказского пленника», «повести», начатой в августе 1820-го, оконченной весной 1821-го и опубликованной на последней неделе лета 1822 г.; (2) пленниц гарема из «Бахчисарайского фонтана», написанного в первой половине 1822-го и опубликованного 10 марта 1824 г. с интересным предисловием Вяземского [335].

Это две ранние, отчетливо восточные поэмы Пушкина, два стремительных потока не разбитого на строфы четырехстопного ямба. Рудиментарная библиография, на которую наш поэт здесь намекает, будет значительно полнее, когда в первых строфах восьмой главы Пушкин, мысленно перебирая все написанное, поставит собственную Музу в один ряд со своими героинями.

Согласно Б. Недзельскому (см. Бродского, 1949), словом «Салгир» татары называли любуюреку в Крыму. Здесь оно явно означает реку Чурюк (или Чурук) недалеко от татарского города Бахчисарай в центральном Крыму, бывшей резиденции крымских ханов (1518–1783), а затем туристской достопримечательности. Возможно, однако, что Пушкин перепутал Чурюк с настоящим Салгиром — рекой в другой, восточной части Крыма, которая начинается вблизи Аяна и течет на север, к Симферополю.

2 Умильной лаской… — Этот же эпитет встречается в гл. 2, XXXV, 11; он означает attendrissement [336], нежное чувство к чему-то вас тронувшему. Точного английского эквивалента не существует. Пушкин использует его, по сути, в значении «умиленный», фр. attendri, то есть «испытывающий умиление», хотя, если быть абсолютно точным, «умильный» относится к внешнему виду того, что (или кто) вызывает или испытывает умиление.

5 И, други, никого, ей-Богу! — Лучшее, что я смог придумать для передачи архаичного эмфатическога междометия-разубеждения «и» — слово «faith» («верьте»). По значению «и» здесь близко к «ma foi» [337].

8 Блажен, кто… — Вряд ли необходимо напоминать читателю, что все эти «блажен, кто…», «счастлив, кто…», «благословен, кто…» и т. д. идут (через фр. «heureux qui») от «felix qui» или «beatus ille qui» античных поэтов (например: Гораций, «Эподы», II, 1).

6—8Пушкин написал это 22 октября 1823 г. в Одессе, а семь месяцев спустя слева на полях черновой рукописи гл. 3, XXIX (2370, л. 2; Эфрос, с. 197), около стихов 6–8:

пером нарисовал выглядывающие из-под элегантного платья скрещенные женские ножки в белых чулках и остроносых черных лаковых туфельках, крест-накрест перевязанные на подъеме лентами. Эфрос считает, что они принадлежат графине Елизавете Воронцовой, чей портрет (минус ножки) набросан справа на той же странице рукописи, над стихами и прямо среди них. Правда, на стройной шее нет ожерелья. Набросок гл. 3, XXIX датируется 22 мая 1824 г. — эта дата стоит (2370, л. 1) над первым черновиком знаменитого пушкинского письма (заканчивающегося как раз над профилем Элизы Воронцовой на л. 2) к Александру Казначееву (1788–1880), директору канцелярии графа Воронцова, доброму и милому человеку. В этом письме Пушкин объясняет, что исполнение обязанностей служащего при новороссийском генерал-губернаторе будет препятствовать его гораздо более прибыльному литературному труду. Желая формально остаться приписанным к канцелярии, он, ввиду своего «аневризма» (что, sensu stricto [338], является постоянным нездоровым расширением воспаленной артерии, случающимся вследствие заболевания стенки сосуда, на самом деле Пушкин страдал расширением вен на ногах, такой диагноз был поставлен ему в конце сентября 1825 г. в Пскове, после неудачной попытки нашего поэта воспользоваться своим «смертельным аневризмом» для получения разрешения на поездку за границу), просил «оставить [его] в покое на краткий остаток жизни, которая, верно, не продлится» (этими словами письмо заканчивается на л. 2; «верно» тонет в прическе Элизы Воронцовой).

Первым воспроизвел пушкинские изображения женских ножек в черновых набросках ЕО (хранившихся тогда в Румянцевском музее) С. Венгеров в своем издании Сочинений Пушкина (1909), т. 3, с. 247. Он дает три рисунка подряд. Второй из них я описал выше по репродукции Эфроса, с. 197 (2370, л. 2). На первом изображена, боком, левая женская нога в узком сапоге для верховой езды, острым носком опирающаяся на треугольник стремени. Если беглое упоминание Венгеровым «тетради 2369, л. 2» относится к этому наброску, а не к третьему, то стремени касалась какая-нибудь кишиневская дама весной 1823 г. Нога на третьем рисунке, возможно из «тетради 2370, л. 8», если судить по наброскам к гл. 1, XXII, явно принадлежит танцовщице — стоящая на пуанте, с высоким подъемом и мускулистой икрой.