Том Шиппи - Дорога в Средьземелье

По контрасту с этими узнаваемыми голосами голоса других участников Совета звучат архаично, откровенно и трезво. Лаже Гэндальф использует на Совете более архаическую лексику, нежели обычно, — как бы для того, чтобы показать, кто он такой на самом деле, а Элронд, как и подобает тому, кто живет на свете столь давно, обильно уснащает свою речь старомодными синтаксическими инверсиями и словами типа «верегилд» [213], «оруженосец», «дабы» и так далее. Глубинный смысл этой речи — в презентации северной «теории мужества» (этот термин Толкин впервые ввел в лекции о «Беовульфе», прочитанной для Британской академии), которая стоит на том, что даже окончательное поражение не делает правых неправыми (206). Элронд видел «много поражений и много бесплодных побед» и, на свой лад, успел уже потерять надежду на что–то хорошее, по крайней мере для своего «приемного народа» — эльфов — он не ждет никаких изменений к лучшему, но это не заставляет его изменить жизненную позицию или обратиться к поиску легких путей.

Однако с наибольшей четкостью «героическую» линию проводит гном Глоин — это очень ясно проявляется в его пересказе диалога между посланником Саурона и королем Данном, характернейшим «носителем» гномьего упрямства. Посланник предлагает, в обмен на информацию о хоббитах или за Кольцо, «щедрую награду и вечную дружбу». Видя, что Дайн не спешит соглашаться, посланник предупреждает его, что отказываться нежелательно:

«…как бы вам об этом не пожалеть! Ну?»

Он зашипел как змея, и мы, все, кто стоял рядом, вздрогнули, но Дайн молвил: «Я не скажу ни да ни нет. Мне нужно время, чтобы обдумать твое предложение и понять, что стоит за красивыми словами». — «Думай, но побыстрее», — сказал посланец. «Я сам распоряжаюсь своим временем», — последовал ответ. «До некоторых пор», — молвил тот — и ускакал во тьму».

Подобная пикировка встречается во «Властелине Колец» несколько раз, причем в основном в ней оказываются замешаны гномы. В следующей главе очень похожими мрачными пословицами обмениваются Элронд и Гимли [214]; король Теоден с подобной же резкостью обрывает Мерри в части 5, гл. 2 [215]; весьма характерные гномьи речи приводятся в Приложении А, в повествовании о битве при Азанулбизаре [216]. Все эти примеры объединяет особое стилистическое напряжение, возникающее благодаря контрасту между напряженным смыслом беседы и вежливым, логичным выражением бурлящих исподволь страстей. Чем нейтральнее фразы, тем напряженнее скрытый за ними смысл. Таким образом, слова посланника — «как бы вам об этом не пожалеть» — на самом деле не что иное, как грубая угроза, а «думай побыстрее» означает «у тебя нет времени на раздумья». «Красивые слова» в устах Дайна подразумевают «гнусное содержание», а туманная метафора — «Я сам распоряжаюсь своим временем» — означает отказ вести переговоры под давлением. Оба собеседника стремятся продемонстрировать холодный, полный иронии самоконтроль. Элронд рекомендует не терять мужества, Гэндальф — не оставлять надежды, а вклад гнома Дайна в тот коктейль из различных этик, который образуется на Совете в результате смешения представленных на нем жизненных позиций, можно было бы определить как, скажем, «несгибаемый скептицизм». Эта добродетель сегодня практикуется мало — ее смыли волны торгашества. В наши дни общепринятая установка — любой ценой приобрести побольше друзей и обратить на себя внимание влиятельных лиц Господствует вера в улыбку, которая призвана загасить любую агрессию. У нас больше нет даже названия для этой гномьей добродетели; признают ее, может быть, только те, кто по старинке называют питье чая словцом «бэггинс». У таких есть для нее и одобрительное словечко — bloody–mindedness (207)(в ОСА не зафиксировано). Но как бы это свойство характера ни называть, по речи Дайна видно, что в нем несомненно заключена немалая сила. Итак, стиль и лексика речи Дайна обнажают определенную этическую позицию, а этические позиции выступающих на Совете по сути совпадают, даже когда на первый взгляд различны. Из всех «Мудрых» только Саруман (208)гонится за сиюминутной выгодой, превозносит практичность, ценит Realpolitik (209) — «политический реализм».

Подобному анализу можно подвергнуть речь всех участников Совета. Рассказ Гэндальфа об Исилдуре достигает цели благодаря контрастному сочетанию древних слов и архаических окончаний (glide, fadeth, loseth и т. д.) с характерным для Бильбо и Голлума словечком «сокровище», которое вдруг откуда ни возьмись выскочило и в выуженном из архивов письме Исилдура: «Сие кольцо — настоящее сокровище. Мое сокровище. Я дорожу им, хотя и стоило оно мне немало». От «реалий человеческой природы» не денешься никуда! Еще более тонко вырисована сцена, в которой Арагорн и Боромир скрещивают клинки слов и амбиций так, что летят искры. Язык Арагорна обманчиво современен, по временам даже простоват, но все равно богаче языка Боромира с его слегка деревянной высокопарностью. Свой смысл есть даже в том, что в последнем споре Арагорн оставляет последнее слово за своим оппонентом, заканчивая свою речь фразой, которая была бы вполне уместна и в современной речи: «Настанет день, когда мы сможем испытать это в бою». В то же время эти слова могли бы встретиться и в каком–нибудь древнем тексте, — стоит сравнить их, например, с воззванием воина Эльфвина из «Битвы при Мэлдоне»: nú mceg cunnian bwá cent sý (210) .

«Информационная насыщенность» главы «Совет Элронда» очень велика. Чтобы коснуться всего, короткого разбора недостаточно. И примечательно, что большая часть сконцентрированной в этой главе информации сообщается нам именно через посредство стиля, через язык. И в основной своей массе читатели эту информацию воспринимают. В процессе чтения перед внутренним взором четко вырисовываются образы различных «жизненных стилей» Средьземелья, а поскольку архаические модели в тексте то и дело сталкиваются с современными, эти образы приобретают особую выпуклость. В итоге же разнообразие языковых стилей дает Толкину исчерпывающий и экономный способ драматизации этического конфликта.

Критики или обозреватели, бегло просматривающие книгу и ухватывающие только основную сюжетную линию, легко упускают из виду эту игру со стилями. Мы же теперь, возможно, окажемся в силах разгадать, в чем причина столь небывалых расхождений между поклонниками Толкина и его ненавистниками. Взятый как целое, «Властелин Колец» подобен главе «Совет Элронда». Разница только в масштабе. Нить сюжета и там и здесь непрерывна. Глава «Совет Элронда» во многом построена на разнообразии стилистических вариаций; «Властелин Колец» представляет собой обширное tableau (211), по которому разбросаны образы мест, народов и сообществ, и каждый из этих образов на свой лад работает на целое. Правда, некоторые из персонажей (например, Бомбадил, Старуха–Ива) в действии почти не участвуют и введены в текст исключительно ради них самих. Тому, кто не готов читать эту книгу медленно — а сам Толкин полагал, что его книги лучше всего читать вслух, — она может, как это ни странно, показаться «слишком неспешной» или даже «вялой». Если смотреть только на сюжет, то придется признать, что толика правды в этом есть. Но если свести все к сюжету, ускользнет целое.