Николай Мельников - Классик без ретуши

Относительно этого я обеспокоен не меньше твоего и в высшей степени благодарен тебе за совет.

Гарольд Николсон — Найджелу Николсону {262} 17 января 1959:

По почте мы получили большую статью Бернарда Левина о «Лолите». Статья — в поддержку книги, что только делает твое положение еще более шатким, так как теперь ты должен ее опубликовать. Но я по-прежнему убежден в том, что из публики 99 процентов воспримут ее как неприличную и развращающую нравы и что твоя фирма потеряет репутацию. Жаль, что пока все это продолжается, я не в Англии. До настоящего времени у меня была привычка при встрече с маленькими девочками, играющими на палубе, гладить их по голове. Но после «Лолиты» я отвожу от них взгляд, не желая быть заподозренным в libido senilis [265]. Уверен, что публикация этой книги разрушит твои политические планы.

Ивлин Во — Нэнси Митфорд {263} 29 июня 1959:

<���…> Нет, я не обнаружил в «Лолите» каких-либо достоинств, разве что как в «клубничке». Но в данном качестве она доставила мне немало приятных минут <���…>

Флэннери О'Коннор {264} — анонимному корреспонденту 11 июля 1959:

<���…> Пришел сигнальный экземпляр книги рассказов Джона Апдайка {265} — они разочаровывают, — а также ранний роман Набокова «Истинная жизнь Себастьяна Найта»: он вышел новым изданием в «Нью Дайрекшнз». Уверяю Вас, если Вы еще не читали Набокова, то много потеряли. Почитайте, к примеру, «Пнина». Если покажется интересным, «Истинную жизнь Себастьяна Найта» я Вам пришлю <���…>

Флэннери О'Коннор — Джону Хоуксу 26 июля 1959:

<���…> Читала «Истинную жизнь Себастьяна Найта». Набоков мне всегда нравился, начиная с книжки «Под знаком незаконнорожденных». Это было давно, и она вылетела у меня из головы — за вычетом того обстоятельства, что произвела на меня впечатление, возможно даже, повлияла на мою манеру. Но когда я читала Вашу первую книгу, «Под знаком незаконнорожденных» вновь пришли мне на ум <���…>

Гарольд Николсон — Виктории Сэквил-Уэст 3 ноября 1959:

<���…> Нигс [Найджел Николсон] рассказывает: Набоков как-то признался ему, что всю жизнь боролся против влияния на него «Some People» {266} . «Стиль этой книги, — сказал он, — словно наркотик». Прекрасно, но я могу заверить его, что «Лолита» не оказала на меня подобного влияния.

Ю. Терапиано — В. Маркову 21 июня 1961:

<���…> Я было (по моей всегдашней отвлеченности) написал о стихах В. Набокова {267} (в рецензии о «В<���оздушных> п<���утях>») то, что думаю, т. е. — очень отрицательно: и ухо плохое — какофония в первом, а во 2 — наглость.

И<���рина> В<���ладимировна> вовремя схватила за руку (сказал ей об этой рецензии): «Что, хотите иметь второго Корвин-Пиотровского, только более авторитетного, знаменитого и богатого?! Да он… Жоржа чуть не съел за ту рецензию, давно, в „Числах“, когда еще был не так знаменит и богат!!!» — В общем, сознаюсь, отступился от «журнальной драки», т. к. еще раз «разводить опиум чернил слюною бешеной собаки» не хочу, черт с ним! А жаль!

Так нахал и будет торжествовать со своей мраморной рукою! <���…>

Г. Струве — В. Маркову 1 июля 1961:

<���…> Если бы мне пришлось писать отзыв о «Воздушных путях», я бы очень резко, не стесняясь, отозвался о стихотворении Набокова, пародирующем Пастернака: я считаю его гнусным и пишу об этом направо и налево своим корреспондентам. <���…>

Не знаю, почему Вы думаете, что я принадлежу к «набоковцам» (?) и что мои личные (давно, в сущности, сошедшие на нет) отношения с Набоковым помешали бы мне высказать мое мнение: в конце концов, я единственный не постеснялся в печати отметить отрицательные стороны книги Набокова о Гоголе, назвать ее «аррогантной». Георгий Иванов когда-то написал о Набокове гнусность (должен ли был Набоков за это сводить счеты с ним, я не знаю), но, во всяком случае, это тут ни при чем. Набоковская пародия тоже гнусность, и об этом следовало бы прямо сказать. <���…>

Ивлин Во — Энн Флемминг {268} 16 июня 1962:

<���…> Новая книга Набокова [ «Бледный огонь»] — литературный трюк, но трюк изобретательный <���…>

Г. Струве — В. Маркову 4 октября 1963:

<���…> В Берлине мы принадлежали к одному и тому же литературному кружку (отколовшемуся от «Веретена» и собиравшемуся у меня на квартире). В него входили Набоков, Пиотровский, Амфитеатров-Кадашев (сын), Страховский (Чацкий) и еще кто-то. Набоков тогда написал на всех нас эпиграммы (двустроки), и я до сих пор помню две — о Лукаше («Большой роман принес Лукаш: — А ну, любезнейший, покажь!») и о себе («Почти замолк, о тонкострунный Струве, Твой поэтический Везувий!») <���…>

Г. Адамович — А. Бахраху 27 декабря 1964:

<���…> Набоков счел Ходасевича «величайшим поэтом XX века»! Это меня удивляет. Едва ли тут «кукушка и петух», хотя он, верно, помнит, что Х<���одасевич> его превозносил, когда все его ругали (Зин. Гиппиус — «юлю в литературе», Г. Иванов — «кухаркин сын» и т. д.). Х<���одасевич>, конечно, хороший поэт, но в рамках и пределах, твердо чувствующихся. У самого Набокова есть строчки — правда, только строчки, — которые идут дальше и выше его. <���…>

Г. Адамович — А. Бахраху 18 января 1965:

<���…> А насчет того, что у Набокова есть строчки, которых не написать бы Ходасевичу: у него были стихи в «Совр<���еменных> зап<���исках>», еще до войны, где что-то было о «фосфорных рифмах последних стихов» {269} , за подписью Б. Житкова. Меня это стихотворение поразило, я о нем написал в «Посл<���едних> н<���овостях>», спрашивая и недоумевая: кто это Житков? — и не зная, что это Набоков. Конечно, в целом Ход<���асевич> больше поэт, чем он. Но у Наб<���окова> есть pointes, идущие дальше, по общей, большей талантливости его натуры. <���…>

Г. Адамович — А. Бахраху 1 июня 1967:

<���…> Cody предложил мне написать предисловие к «Защите Лужина». Я согласился, ввиду гонорара, но сказал ему, что г. Набоков может заявить против меня «отвод» — и по-своему будет прав, если вспомнить все, что я о нем писал. Ну, посмотрим. Конечно, «Защ<���ита> Лужина» — книга блестящая, а я теперь стал мудрым старцем и отношение к Наб<���окову> изменил. Все ведь начал Георгий Иванов, обозвав его в Числах «кухаркиным сыном», — помните? <���…>