Джордж Локхард - Наша фантастика № 2, 2001

Нынешняя жертва была девочкой-подростком, «ничьей дочерью», пойманной храмовой стражей во время облавы.

Иногда ее снимали с волокуши, развязывали, обливали водой, вливали в глотку какое-то пойло, на редкость мерзостное, но поддерживающее жизнь, и для порядка — только для порядка! — награждали несколькими ударами бичом. Жертва не должна была умереть прежде времени, поэтому к ней был приставлен лекарь. Он осматривал раны и болячки, смазывал их едкой мазью, прикладывал пучки трав вместо перевязки. Наутро все начиналось сызнова.

Дважды на процессию нападали. Но жертву охраняли хорошо. В первом случае все было ясно. Некий опальный вассал верховного правителя со своей дружиной попытался захватить жертву, дабы принести ее от своего имени. Нападавших удалось рассеять. В другой раз жертву пытались отбить какие-то плохо вооруженные оборванцы. Они требовали ее освобождения, что, несомненно, было ересью. Почти все они были убиты. Сквозь тупую боль жертва слышала, как жрец, предводительствовавший процессией, жаловался начальнику охраны, что у нынешней молодежи не осталось ничего святого и, теша свое самолюбие, они не стыдятся попирать благополучие государства.

Отмеренные сроки истекли. Священное озеро находилось в горах, и по мере приближения к нему постоянная жара стала сходить на нет. И так же постепенно благочестивый трепет проникал в души участников процессии. Все они, кроме жреца, первый раз были в отряде сопровождения, и, хотя сбиться с пути было невозможно, их томили дурные предчувствия, как у всех, кому, пусть косвенно, предстоит соприкоснуться с потусторонним миром. Каменистая дорога уходила вверх, волокушу било, едва не переворачивало, жертва лежала неподвижно.

Внезапно на повороте дороги показался человек. На нем была выцветшая до бурости просторная хламида, какие носят бродячие проповедники, на щеках и лбу голубой глиной выведены знаки уединенной жизни, на шее — связка кореньев, символ аскезы. Приближаясь, он сделал охранительный жест.

— Отшельник! Святой человек! — послышались голоса среди стражи. — Добрая примета!

— Жертву везете? — спросил тот глубоким, но несколько охриплым голосом. — Благое дело, истинно благое.

— Благослови нас, о аскет, — сказал с почтением жрец, сам не сподобившийся благодати обета умерщвления плоти.

— Я провожу вас до озера и прочту молитвы над жертвой.

Процессия стала двигаться веселее. Теперь рядом с волокушей шел отшельник, глухо выпевая слова древних гимнов, которых здесь, кроме разве что жреца, никто не понимал.

Но всякому пути приходит конец. Дорога оборвалась среди нагромождений валунов. Священное озеро лежало перед ними, окруженное черными скальными пиками. Над темной, ничего не отражавшей водой колыхался туман, который сгущался на глазах, разрастался завесой. Они остановились в молчании. Здесь был вход в преисподнюю, обиталище древних богов, свергнутых светлыми богами неба. Дальше человеку дорога была заказана.

Жертву развязали. Уйти в иной мир она должна была свободной от земных уз. Но идти она не могла, а заходить в воду, чтобы бросить ее, никто не хотел. Прикосновение к ЭТОЙ воде внушало страх, а лодки и плоты не должны были бороздить поверхность священных волн. Жрец гневался. Жертвоприношение затягивалось, наступала ночь. Выход подсказал отшельник. Берега озера были сильно изрезаны бухтами и заливчиками. Края одного такого залива вдавались в воду довольно далеко. Жертве просунули под мышками веревку, два солдата пошли по краям залива, держа веревку за концы и волоча жертву до тех пор, пока на воде не заколыхался наподобие водорослей клуб черных волос. Тогда веревку выдернули. Дело было сделано. Жертва ушла в бездонную пропасть, унося грехи и несчастья. Но покидать берег было еще рано. Обычай требовал выжидать на берегу, не принимая пищи и не предаваясь азартным играм. Туман почти развеялся, звезд не было видно, однако развести костер жрец не дозволил. Они сидели на камнях — жрец, начальник охраны и лекарь — почти у самой кромки воды, спиной к ней.

— Зачем нужно ждать? — спросил начальник охраны. — Она же утонула.

— Таков обычай, — сухо ответил жрец. — Не нам его нарушать.

— А куда делся отшельник? — полюбопытствовал лекарь.

Они переглянулись. Святого человека нигде не было видно.

— Наверное, вернулся в свою пещеру…

— Долго нам еще тут сидеть? Неужто до самого рассвета? Холодно же!

— Я скажу, когда можно будет уйти. Я жду знамений. Я всегда их жду. Их не было, но они могут быть.

— А вот раньше, — неожиданно сменил тему начальник охраны, — я слышал, жертву приносили каждые пять лет. Потом каждые три года. Теперь — ежегодно. А жить все хуже. Почему это?

— Грехи! — резко выкрикнул жрец. — Грехи мира стали слишком тяжки и многочисленны, чтобы одна жертва могла унести их в воды озера. И не твоего ума дело судить об этом!

— Я вот тоже раньше слышал, что воды озера… — начал было лекарь, но ему не дали договорить. Теперь, когда в нем не было надобности, он уже не стоил внимания.

— Вообще-то ты прав — отчасти. — Жрец внезапно смягчился. — Раньше и жертвы были другие. Не только девицы, но молодые, сильные мужчины. А теперь — хилые девчонки… И наверное, ТАМ недовольны.

— А вот это ты не прав. Молодые сильные мужчины нужны для войны. Мы окружены врагами…

Раздался отчетливый всплеск.

— Рыба, наверное, играет, — сказал один из солдат.

— Рыба? — Жрец поднял голову.

Снова плеснула вода. И еще раз. Теперь было ясно, что это не рыба.

Они медленно обернулись. И замерли от ужаса, глядя на фигуру, только что выбравшуюся на мелководье и направлявшуюся к ним.

Сама по себе фигура, смутно белевшая в темноте, не казалась страшной, скорее наоборот. Это была девочка лет тринадцати, черноволосая, худая, обнаженная. Но она внушала ужас, потому что это была жертва.

Первым пришел в себя начальник охраны. Все-таки он был воин. Он схватил лежавший под рукой лук, вытянул стрелу из колчана… Тенькнула тетива. За ним выстрелили еще двое. Все стрелы пролетели мимо цели и упали в воду.

— Не тратьте стрел, — сказала жертва. — Они не причинят мне вреда. Теперь я бессмертна.

Голос ее был глух и лишен выражения. Впрочем, они никогда не слышали его раньше и не могли сказать, изменился ли он.

— Слушайте меня все. Они послали меня с вестью. Они живут на дне озера, бессмертные и неуязвимые, те, кто раньше были мужчинами и женщинами, а стали жертвами. И ненавидят вас, обрекших их на мучения. Но озеро мало, а жертв становится все больше. Скоро настанет день, когда жертвы выйдут из озера и пойдут на вас войною, убить же их еще раз нельзя. Умножая число жертв, вы приближаете этот день. Мы придем и будем править вашим миром.