Джордж Локхард - Наша фантастика № 2, 2001

Вытянув руки ладонями вверх, она сделала несколько шагов в сторону отряда. Перенести такое было невозможно. Никому и в голову не приходило стрелять — все бросились вниз, к дороге.

Жертва постояла немного, потом пошла, шлепая по воде босыми ногами, по направлению к ближайшему мысу. Идти ей пришлось не долго. Раздался пронзительный женский вскрик: «Деточка!» Из-за камней выскочили трое. Женщина средних лет в подпоясанном веревкой желтом платье публично кающейся набросила на плечи жертвы шерстяной плащ, закутала ее. Второй уже появлялся сегодня на берегу, только сейчас он стер с лица знаки уединенной жизни, выбросил связку кореньев и стал похож на обычного нищего проповедника. Третий, с короткими седыми волосами и черной щетиной, скрывающей косой шрам от виска к подбородку, раньше явно принадлежал к военному сословию, хотя теперь его простая одежда была крестьянской.

Они зашли за большой валун и уселись на камнях. Женщина протянула жертве лепешку и ломоть овечьего сыра.

— Сделано… — сказал проповедник. — Наконец-то…

— Что, тяжко было? — спросил меченый у жертвы.

Она кивнула:

— Тяжко. Думала, помру… пока в воду не бросили.

— Ушли! — Среди камней появился еще один мужчина — совсем молодой, всего на несколько лет старше жертвы, остролицый, в одежде рыбака. — Все до одного по дороге сыпанули.

Проповедник вздохнул:

— Удалось… Я до последнего мига боялся…

— Если бы не туман, ничего бы не удалось, — сказал меченый.

— А здесь почти всегда туман, — заметил рыбак. — Вон, гляди, опять собирается. Перед рассветом будем сидеть как в молоке.

— И все-таки нужно было подыскать замену, — продолжал меченый. — Они бы все равно поверили.

— Могли поверить, — возразил проповедник, — а могли и не поверить. Лучше было сделать, как сделано.

— Но ведь она могла утонуть.

— Тогда мы повторили бы попытку на будущий год.

— Жестоко так говорить при ней.

— Меня жалеть некому, — сказала жертва. — Я — ничья дочь. И я хорошо плаваю.

— Ладно, героиня… Братство тебя не забудет. А вода, выходит, и правда здесь целебная…

— Целебная, целебная, — подхватил рыбак. — Я, когда берег осматривал, ногу поранил. Прошел по воде — и затянулось.

— Я читал в самых старых книгах, — сказал проповедник, — что в водах озера растворены некие вещества, благотворно влияющие на раны и останавливающие кровь. Поэтому в древности сюда свозили раненых и больных. А потом слова «вода озера смывает боль и страдания» стали понимать превратно, и появился этот чудовищный обычай… — Он тряхнул головой. — Я не об этом. Мы добились двух целей. Во-первых, прекратятся варварские жертвоприношения. А главное — правитель и жречество будут направлены по ложному пути. Пусть ждут нашествия мертвецов со дна озера!

— Надеюсь, — сказал меченый, — что будет посвободнее.

— Ты почему не ешь? — спросила женщина.

— Не хочется. — Жертва посмотрела на еду без интереса.

— А правда, почему? — заметил проповедник. — Ты должна хотеть есть!

— Но мне, честное слово, не хочется. — Она положила сыр и хлеб на камень.

Все повернулись к ней.

— Что ты им говорила? — отрывисто спросил проповедник.

— То, что ты сочинил. Что я еще могла говорить?

— Ты должна умирать сейчас от голода и усталости… после всего. Сколько времени ты провела под водой? Ты видел? — Он неожиданно повернулся к рыбаку.

— Нет… Туман же был… Я ждал в лодке… она подплыла… я ее вытащил…

— Ты не ешь. Ты не устала. Ты не дрожишь от холода. — Он внезапно рванул плащ с плеча жертвы. — А вода целебная… пусть она затягивает раны, но шрамы… шрамы у тебя где? Испытующим взглядом он уставился в темные неподвижные глаза жертвы.

— Но я же вернулась к вам… — начала она.

— Подменили! — взвизгнула женщина.

Жертва протянула к ним руки. И снова, как недавно, все отшатнулись от нее и бросились бежать.

Жертва встала, подождала немного, потом обогнула валун и вошла в воду. Зашла поглубже и беззвучно поплыла. Вскоре ее голова скрылась за пеленой тумана.

Чуть погодя на берегу появился меченый. Осмотрелся. Кругом был туман, но ему показалось, что сквозь него уже пробиваются первые утренние лучи.

Он уселся на плоский камень и стал ждать. Он верил, он был почти уверен — скоро, не пройдет и часу, он услышит в тумане, шлепанье босых ног по воде. Значительно меньше он был уверен, что остальные вернутся и будут ждать рядом с ним.

На этого молодого человека в безукоризненном темно-синем костюме обратили внимание многие посетители ресторана «Терпсихора», принадлежащего известному в прошлом певцу Алексею Мариничу. Ресторан открылся недавно, однако быстро снискал славу одного из самых модных мест встреч московской богемы.

Молодой человек пришел один, в начале восьмого вечера, когда завсегдатаи ресторана еще только начинали подтягиваться к началу ежевечерней программы: здесь часто выступали известные певцы, актеры и танцевальные группы, а иногда пел и сам хозяин, не утративший мужского обаяния и голоса. Обычно это случалось по просьбам присутствующих в конце недели, когда Маринич отдыхал в кругу близких друзей. Нынешним вечером он также собирался расслабиться в своем ресторане и спеть несколько песен в стиле ретро, что особенно ценилось женской половиной парти.

Посетитель «Терпсихоры» в синем костюме занял столик в хрустальном гроте, поближе к оркестровой раковине, где любил сидеть хозяин ресторана, заказал минеральную воду и стал ждать, разглядывая постепенно заполняющую зал публику. Он был довольно симпатичен, высок, много курил и явно нервничал, то и дело бросая взгляд на часы. К десяти часам вечера его нетерпение достигло апогея, хотя глаза оставались темными, полусонными, если не сказать — мертвыми, но волнение выдавали руки, ни на секунду не остающиеся в покое. Молодой человек барабанил пальцами по столу, перекладывал из кармана в карман зажигалку, расческу, бумажник, платок, разглаживал скатерть на столе, поправлял галстук, стряхивал с костюма несуществующие пылинки, пил воду и в конце концов обратил на себя внимание официанта.

— Что-нибудь не так? — подошел к нему пожилой метрдотель. — Вы кого-то ждете, молодой человек?

Гость посмотрел на часы, допил воду, сказал отрывисто:

— Еще бутылку воды, пожалуйста. Скажите, а Алексей Артурович скоро начнет выступление?

Метрдотель покачал головой:

— Сегодня он, к сожалению, выступать не будет, плохо себя чувствует… Так вы его ждете?

— Н-нет, — глухо ответил молодой человек, стекленея глазами. — Где его… можно найти? Мне с ним надо… поговорить…

— Что с вами? — обеспокоился метрдотель. — Вы побледнели. Вам плохо? Может быть, вызвать врача?