Герберт Уэллс - Будущее нашего мира. Процветание или гибель?

Местные образования растворятся в мировом коллективе, и основные конфликты в постепенно объединяющейся Федерации, скорее всего, будут происходить между различными всемирными типами рабочих организаций.

На этом хватит о Союзе. Одна из выдающихся заслуг мистера Стрейта состоит в том, что у него хватило смелости сделать определенные предложения, на которые мы можем клюнуть. Я сомневаюсь, что европеец мог бы написать такую книгу. Его наивный политический легализм, его идея спасения через конституцию и его явная вера в магическую благотворность частного предпринимательства явно в духе американца, сколько-то американца до Нового курса, который стал, так сказать, еще более американцем, повидав своими глазами усугубляющийся беспорядок в Европе. Так много американцев по-прежнему смотрят на мировые события, как зрители на бейсбольном матче, готовые к громкой поддержке и переживаниям, но не являющиеся настоящими участниками. Они не понимают, что земля колеблется и под их сиденьями и что социальная революция прорывается на поверхность, чтобы и их в свою очередь поглотить. Для большинства из нас, во всяком случае для большинства из нас. которые старше сорока лет, идея фундаментального изменения нашего образа жизни настолько неприятна, что мы сопротивляемся ей до последнего момента.

Мистер Стрейт временами проявляет такое же живое ощущение надвигающегося социального краха, как и я, но ему все еще не приходит в голову, что этот крах может быть окончательным. Могут быть темные века, срыв в варварство, но, по его мнению, человечество как-то ДОЛЖНО со временем выздороветь. Джордж Бернард Шоу недавно говорил то же самое.

Все может быть гораздо хуже.

Я почти не хвалю мистера Стрейта, потому что это было бы неуместно. Он написал свою книгу искренне, как подлинный вклад в бессистемную всемирную конференцию, которая сейчас проходит, признавая возможность ошибки, требуя критики. И я рассматривал ее в этом духе.

К сожалению, его слово разошлось гораздо дальше, чем его книга. Его книга говорит определенные вещи, и даже когда кто-то не согласен с ней, она хороша как отправная точка. Но многие подхватили слово «Федерация», и теперь наши умы отвлекает множество призывов поддержать федеральные проекты с самым разнообразным содержанием или вообще без содержания.

Десятки и сотни тысяч славных людей, которые несколько лет назад подписывали мирные воззвания и призывы, без малейшей попытки во всем мире понять, что понимается под словом «мир», теперь повторяют новое волшебное слово с таким же малым пониманием его содержания. До них так и не дошло, что «мир» означает такое сложное и трудное упорядочение и уравновешивание человеческого общества, которое никогда не поддерживалось с тех пор, как человек стал человеком, и что у нас есть войны и подготовительные перерывы между войнами, потому что это гораздо более простая и легкая последовательность для нашего своенравного, бестолкового, подозрительного и агрессивного вида. Эти люди все еще воображают, что мы можем получить новое и замечательное положение дел, просто требуя его.

Не сумев добиться мира простым бесконечным повторением слова «мир», они теперь с чувством настоящего открытия твердят: «Федерация». Что должно случиться с людьми, занимающими видные государственные посты, я не знаю, но даже такой безответственный литератор, как я, завален бесчисленными длинными частными письмами, истерическими открытками, брошюрами от подающих надежды организаций, «декларациями» на подпись, требованиями подписки – все во имя новой панацеи, и все это так же тщетно и непродуктивно, как блеяние заблудших овец. Я не могу открыть газету, не обнаружив, что какой-нибудь выдающийся современник опубликовал в ней письмо, мягко, твердо и смело произнося одно и то же слово, иногда приплетая к нему тут и там «Союз Сейчас», а иногда с незначительными улучшениями, но часто не более, чем с голой идеей.

Всевозможные идеалистические движения за мир во всем мире, которые в течение многих лет тихо бормотали себе под нос, поднялись, чтобы следовать за новым знаменем. Задолго до Великой войны вышла книга сэра Макса Вехтера, друга короля Эдуарда Седьмого, в которой он защищал идею Соединенных Штатов Европы, и этот неточный, но лестный параллелизм с Соединенными Штатами Америки часто повторялся, например, как фраза, брошенная г-ном Брианом [25] Аристид Бриан (1862–1932) – неоднократно в 1909–1931 гг. премьер-министр Франции и министр иностранных дел. Один из инициаторов проекта создания блока «Пан-Европа», Келлога – Бриана пакта 1928 г. и др. , и как проект, выдвинутый австрийско-японским писателем графом Куденхове Калерги [26] Рихард Куденхове-Калерги (1894–1972) – австрийский философ, писатель, политик. Один из первых идеологов европейской интеграции, основатель Панъевропейского союза. , который даже придумал флаг для Союза. Главное возражение против этой идеи состоит в том, что в Европе почти нет полностью европейских государств, за исключением Швейцарии, Сан-Марино, Андорры и нескольких версальских творений. Почти все остальные европейские государства выходят далеко за пределы Европы как в политическом отношении, так и в своих симпатиях и культурных отношениях. Они тащат за собой больше половины человечества. В Европе находится лишь около десятой части Британской империи и еще меньше от Голландской империи; Россия, Турция, Франция – не вполне европейцы; Испания и Португалия имеют самые тесные связи с Южной Америкой.

Мало кто из европейцев воспринимает себя «европейцем». Я, например, англичанин, и большая часть моих интересов, интеллектуальных и материальных, – трансатлантические. Мне не нравится называть себя «британцем», мне нравится думать о себе как о члене большого англоязычного сообщества, которое распространено независимо от расы и цвета кожи по всему миру. Меня раздражает, когда американец называет меня «иностранцем», война с Америкой кажется мне такой же безумной, как война с Корнуоллом, и я нахожу идею отрезать себя от англоязычных народов Америки и Азии, чтобы следовать за флагом моего австрийско-японского друга в федеративно построенную Европу, крайне непривлекательной.

Я полагаю, что было бы гораздо легче создать Соединенные Штаты мира, что является конечной целью мистера Стрейта, чем объединить так называемый европейский континент в какое-либо единство.

И, как я вижу, большинство из этих движений Соединенных Штатов Европы сейчас прыгают в фургон Федерации.

Мой старый друг и оппонент, лорд Дэвид Дэвис, например, недавно подцепил ту же инфекцию. Он был озабочен проблемой Мира Во Всем Мире в те дни, когда Общество Лиги Наций и другие ассоциированные органы были объединены в Союз Лиги Наций. Тогда его поразила одна аналогия, которая очень его впечатлила. Он задался вопросом, почему люди в современном обществе живут почти в полной безопасности от нападений и грабежей без необходимости носить оружие? И сам себе ответил: дело в полицейском. И отсюда, он перешел к вопросу о том, что нужно для того, чтобы государства и нации шли своим путем с тем же благословенным иммунитетом от насилия и грабежа, и ему представилось, что «международный полицейский» – полный и разумный ответ. И вот оно! Он не понимал, и, вероятно, был совершенно не способен понять, что государство есть нечто совершенно отличное по своей природе и поведению от отдельного человека. Когда его просили объяснить, как этот международный полицейский должен быть учрежден и обеспечен, он просто продолжал отвечать: «международный полицейский». Он уже много лет это твердит. Порой, по его мнению, взять на себя эту серьезную ответственность должна именно Лига Наций, порой – Британская империя, порой – международные военно-воздушные силы. Суд, в который полицейский должен доставить преступника, и место заключения не обсуждаются. Сочтя нашу критику неуместной, его светлость удалился со своей великой идеей, как пингвин, нашедший яйцо, чтобы высиживать ее в одиночестве… Я не верю, что он осознаёт сейчас или осознает потом, что, какой бы блестящей ни была его единственная вдохновенная идея, она оставляет обширную часть проблемы во тьме. Будучи человеком со значительными средствами, он поддерживает движение «Нового содружества» и издает книги и периодические издания, в которых его единственная великая идея скорее разрабатывается в деталях, чем получает развитие.