Вадим Трубников - Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг.

Вместе с тем польские коммунисты, союзные партии тоже не могли рассчитывать на то, что начавшийся отход масс от вожаков «Солидарности» быстро создаст твёрдое и активное большинство в лагере сторонников социализма. Специфика положения заключалась в том, что значительная часть польского общества не сделала выбора. «Существует, — как подчёркивал 7 ноября 1981 г. в беседе с корреспондентами газет, радио и телевидения уполномоченный по печати правительства ПНР Е. Урбан, — неопредёленное в процентном и количественном отношении большинство населения, которое вначале разочаровалось в органах социалистической власти. Теперь оно разочаровывается в профсоюзе «Солидарность» и в зависимости от развития событий высказывается то за одну, то за другую сторону. Именно это «молчаливое большинство» будет иметь решающее значение. Мы должны получить время для того, чтобы делами снискать доверие этой части населения» [144].

На пленуме ЦК ПОРП в феврале 1982 г. отмечалось: «В ноябре и в начале декабря 1981 г. общественность могла убедиться, что это не мы говорили «нет» идее соглашения, что это не мы мешали созданию Фронта национального соглашения. Нельзя исключить, что если бы мы не шли так упорно по линии соглашения, то введение военного положения могло бы приобрести более драматический характер».

И ещё одна деталь, характеризующая общественные настроения. Если бы упомянутый нами опрос был проведён хотя бы на день позже — 25-го, а не 24 ноября, доверяющих правительству и разочаровавшихся в «Солидарности» было бы, без сомнения, значительно больше.

Дело в том, что как раз вечером 24 ноября Валенса, выступая на общем собрании делегатов гданьского отделения «профобъединения», в ультимативной форме предъявил правительству заведомо неприемлемые условия участия «Солидарности» во Фронте национального соглашения. Он потребовал для неё «особого статуса» и права вето» на любые решения властей. Этот ультиматум фактически означал полный отказ «Солидарности» от конструктивного диалога. Он означал также принятие ею курса на ускоренную подготовку путча , контуры которого впервые обозначились на упоминавшемся нами Гданьском заседании всепольской комиссии «Солидарности» 3–6 ноября. Этот момент следует подчеркнуть, ибо на Западе адвокаты «Солидарности» и поныне продолжают утверждать, что решение о конфронтации с народным государством было принято её руководителями чуть ли не 12 декабря «в ответ на готовящиеся репрессии».

Ультимативное заявление Валенсы последовало — и не случайно — за одним событием, смысл которого подчас ещё недооценивается. Речь идёт об учреждении 22 ноября на тайном собрании в Варшаве с участием руководящих деятелей обеих фракций «Солидарности» новой политической нелегальной организации под пышным названием «Клубы самоуправляемой Речи Посполитой — свобода, справедливость, независимость». Инициатором её создания был все тот же Куронь.

Что означало учреждение этих «клубов»: появление ещё одной антисоциалистической группировки, каких в Польше в те дни было и так немало, или нечто большее? Какой был резон для контрреволюции плодить новые организации?

Дело в том, что создание «клубов самоуправляемой Польши» означало ещё один хорошо продуманный шаг контрреволюции на пути к государственному перевороту. «Клубы» должны были стать как раз той организационной формой политической и идеологической консолидации антисоциалистических сил, которая соответствовала их согласованному переходу от тактики «ползучей» контрреволюции к тактике вооружённого мятежа. Именно так определили причины создания «клубов» и хорошо осведомлённые органы информации на Западе. К примеру, лондонская «Гардиан» подчёркивала 23 ноября 1981 г., что Куронь и другие «профсоюзные активисты попытались основать такую политическую партию, которая открыто выступила бы против коммунистической системы Польше».

А какое же место в этом случае отводилось «Солидарности»? Ещё раз бросим взгляд на её причудливую эволюцию. Возникнув под вывеской «рабочего профсоюза», эта организация, как мы уже видели, развивалась под знаком изначально заложенного в ней антагонистического противоречия. Ровно через год её «двухслойность» уже породила некую «раздвоенность в единстве»: «Солидарность», продолжая быть «профсоюзом», официально стала и «общественным движением», фактически выполняя тем самым роль враждебной социализму политической партии. Пока у её лидеров оставались надежды отвратить значительные массы польских трудящихся от социализма, такая трансформированная «Солидарность» с её массовым членством рассматривалась ими как эффективный рычаг борьбы против народного государства.

Однако пришедшее понимание того, что большинство рядовых членов «профобъединения» не поддержит лозунг прямого штурма народного государства и не выступит против социалистических устоев общества, заставило руководителей контрреволюционных сил искать иную форму организации. Но уже только контрреволюционного меньшинства. И они нашли таковую в виде «клубов самоуправляемой Польши». «Эта организация, — констатировала 2 февраля 1982 г. «Трибуна люду», — должна была осуществить план захвата власти правыми силами. При этом она была призвана объединить такие отличающиеся друг от друга идейно-политические течения, как «санация» (обиходное название диктаторского режима Пилсудского, — В. Т. ), социал-демократическое, «социалистическое» и христианско-демократическое».

Иными словами, вместо предложенного ПОРП Фронта национального соглашения большинства польского народа во имя совершенствования социализма контрреволюционным меньшинством создавался фронт силового противоборства с народной властью в целях реставрации капитализма .

Имея в виду не формально-юридический, а политический смысл принятия 22 ноября элитой «Солидарности» решения о создании «клубов», можно сказать, что сама она практически порвала с «профобъединением». Отметим, что в отличие от планов, принятых на Гданьском съезде и предусматривавших создание антисоциалистической «контрвласти» под эгидой «Солидарности», учредители «клубов», уже не доверяя «профсоюзу», изымают у него эту задачу и передают её к исполнению специально учреждённому «центру общественной мысли» при «клубах». Именно ему поручается заняться организацией местного и территориального «самоуправления» в противовес существующим народным Советам и другим конституционным органам [145]. К участию в деятельности «клубов» (а впоследствии и во «временном правительстве») их учредители пригласили и все другие антисоциалистические группировки [146].