Коллектив авторов - Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Что касается аргументированной критики, то я ее люблю и всегда благодарна за комментарии по существу. В этом смысле самым важным для меня отзывом был отзыв шведского слависта Бенгдта Янгфельдта, на чьи работы я довольно щедро опиралась во время написания «Ее Лиличества». Он поделился своим мнением частным письмом, поэтому процитировать, увы, не смогу. Но по существу это письмо отмело бы и жалобы тех, кому обидно за недооцененные таланты Лили, и претензии оскорбившихся за женскую честь Лили Юрьевны, и предвзятость подсчитывающих фактические неточности.

А впрочем, с меня всегда как с гуся вода. Потому что критика, даже ненастоящая, тенденциозная, крикливая, – это весело.

Что хотите со мной делайте – люблю я прозу Романа Сенчина. Искренне люблю. Чувствует он, о чем душа болит у простого человека, о чем он горюет и тоскует. И персонажи получаются живыми, а не картонными, как у некоторых. Ну да, все они не слишком счастливы и не шибко успешны. Так Сенчин сам говорит: ищу, мол, ищу по Руси-матушке настоящего героя – сильного, уверенного в себе поборника честности да справедливости – и не нахожу. Перевелись в стране богатыри. Так и хочется уехать в глухую сибирскую деревню, где ни Интернета, ни телефона, ни телевизора, ни радио, и, сидя на завалинке, читать книжки, повторяя приснопамятное «Да, были люди в наше время…». Читать и критиковать.

Сенчин-критик тоже весьма хорош. Только и на критическом поле он богатырей не видит. Так и пишет, что литературные критики у нас почти перевелись. Не хотят писать о нужном и важном. Вот есть, к примеру, замечательная Анна Матвеева, но критики не очень-то любят ее прозу замечать. Позвольте, батенька, как это не любят замечать? Один я за последние пять лет написал пять рецензий на книги Матвеевой: две вышли в «Знамени», две – в «Homo Legens», одна – в «НГ-ExLibris». А еще за тот же период о ее книгах писали Лиза Биргер, Полина Бояркина, Анастасия Бутина, Елена Васильева, Александр Етоев, Валентина Живаева, Сергей Казначеев, Елена Кузнецова, Наталия Курчатова, Андрей Мирошкин, Сергей Морозов, Маргарита Пимченко, Ольга Погодина-Кузмина, Владислав Толстов, Аглая Топорова, Константин Трунин, Галина Юзефович и, конечно, Роман Сенчин. Мало? Критики нет?

Поневоле вспоминаешь известный случай с Фаиной Раневской. Когда однажды к ней подбежали дети и стали кричать: «Муля! Муля!», не привыкшая лезть за словом в карман актриса заявила: «Пионеры, идите в жопу!», на что дети ответили: «Фаина Георгиевна, нет такого слова!» Раневская удивилась: «Надо же, жопа есть, а слова нет!» О том, что сегодня у нас практически не осталось ни критики, ни критиков, особенно молодых, в последние годы говорит не только Сенчин. Но простите: продолжает выходить журнал критики и литературоведения «Вопросы литературы», критические разделы есть практически во всех толстых журналах, на литературной критике во многом держатся интернет-порталы «Горький», «Текстура», «Прочтение» и другие. Критика есть, а критиков нет?

Хорошо, большинство писателей хотят не просто отзывов об их книгах. Роман Сенчин отмечает, что «молодые люди, пишущие о литературе, ограничиваются рецензиями, а не отваживаются на большие, многогранные статьи» [175] Р. Сенчин. Четвертый кот и другие истории. Рецензия на книгу Анны Матвеевой «Спрятанные реки» // Горький. 2018. 1 ноября. . С этим утверждением спорить сложнее. Но хочется спросить, почему такое происходит? Почему молодежь чаще становится, по формулировке Сенчина, не критиками, а «литературными журналистами»? [176] Там же.

Представьте три картины.

1989 год. Молодой критик целый месяц пишет хорошую статью, которую затем миллионным тиражом печатает толстый журнал. Имя критика узнают. Его статью активно обсуждают, хвалят, ругают. С ним спорят. На полученный гонорар критик живет последующий месяц, а то и дольше. С горячностью и воодушевлением он пишет новую статью.

2004 год. Молодой критик целый месяц пишет хорошую статью, которую затем скромным тиражом печатает толстый журнал. Критик становится лауреатом (попадает в лонг- или шорт-лист) премии «Дебют» в номинации «Эссеистика», имя критика замечают. Полученного в редакции толстого журнала гонорара критику хватает на покупку нескольких новых книжек. Он пишет новую статью.

2019 год. Молодой критик целый месяц пишет хорошую статью, которую затем мизерным тиражом печатает толстый журнал. Статью не обсуждают. Имя критика не замечают. Премий для критиков не существует. Гонорар нулевой или чуть больше нуля.

Жопа есть, а слова нет.

Дать наименование текущему периоду истории и культуры – значит определить его. Какими существительными и прилагательными мы характеризуем время, в котором живем? Стабильность (на языке медийного официоза), она же стагнация, новый застой. Постсоветская Россия, соответственно – литература постсоветского периода. Трудно не заметить, что мы определяем настоящее не прямым, а косвенным способом – через прошлое.

«Мы лишь узоры на старых советских коврах», – поет Володя Котляров, лидер панк-группы «Порнофильмы», родившийся в 1987-м. «Я такая пост-пост, я такая мета-мета», – поет Лиза Монеточка, родившаяся в 1998-м. Оба автора появились на свет в эпоху «мы ждем перемен», дебютировали уже в период развитого путинизма, но принадлежат к разным поколениям. Интеллигентский «Фейсбук» обсуждает Монеточку с начала июня, основное впечатление от этой шумихи: все хотят, чтобы наступила новая музыкальная эпоха, как случилось в 1999-м, когда на сцену поп-музыки ворвалась Земфира, моментально отправив в утиль и Пугачеву, и Агузарову. Но вслушайтесь в эти простенькие минуса и в это «я такая пост-пост», которое совершенно не «я такая нью-нью», и поэтому звучит гораздо обреченнее, чем котляровское «Мы лишь узоры…».

Этот музыкальный пример взят из маргинального культурного поля, но тем вернее он оказывается индикатором общего настроения культуры. А разве не в маргинальном положении находится сейчас наша литература? Притом что литературный процесс вроде бы богат событиями, именами, произведениями, в писательском и в общественном сознании только укрепляется представление, что большая эпоха литературоцентризма (от Пушкина до Солженицына) закончилась и больше не вернется. Мы переживаем уже не постмодернизм – мы находимся в периоде затухания стилистического эха ХХ века, в периоде пост-пост-литературы.