Леонид Млечин - Россия и Китай. Дружили, воевали, что теперь?

Такие африканские страны, как Уганда, в момент получения независимости в начале шестидесятых годов ХХ столетия были на пороге экономического подъема, по уровню жизни опережали некоторые азиатские государства. Но африканские правители довели эти благополучные страны до катастрофы. Статистика: больше всего детей в возрасте до пяти лет умирает в Африке. Здесь больше всего болеют заразными заболеваниями, здесь меньше всего людей доживает до пятидесяти и меньше всего учатся. Часть мирового рынка, которая приходится на долю африканских стран, упала вдвое с семидесятых годов ХХ века.

Малайзия и Сингапур тоже были колониальными державами, но это не помешало им добиться успеха. Что толку вспоминать колониальное прошлое Африки?.. Не хватает ресурсов? В Сингапуре вообще ничего нет.

Есть более простые объяснения неудач. Китай сильно поражен коррупцией, но за Африкой ему не угнаться. В Азии любят рассказывать такой анекдот. Африканец и азиат когда–то учились вместе. Через много лет африканец приезжает к гости к азиату. Видит прекрасный дом, «мерседес», плавательный бассейн и слуг. Удивляется:

– Как тебе это удалось?

Азиат подводит африканца к окну и говорит:

– Видишь эту дорогу?

Тот видит прекрасную современную дорогу. Азиат скромно говорит:

– Десять процентов ассигнований мои.

Через год азиат навещает африканца. Видит огромное поместье, дюжину «мерседесов», армию слуг.

– Как тебе все это удалось?

Африканец подводит азиата к окну:

– Видишь дорогу?

Азиат изумленно говорит:

– Но здесь нет никакой дороги!

– Верно, — говорит африканец, — все сто процентов мои…

Африканцы, объясняя свои неудачи, жалуются на наследство колониализма, апартеид и холодную войну. Африканцы считают, что белые у них в неоплатном долгу, и все ждут, что долг им вернут. Но не хотят смотреть в глаза реальности. Неуспехи и конфликты на континенте — это творение их собственных рук. Африке не хватает честности и открытости в деятельности властей.

– Мой опыт управления Сингапуром, — сказал Ли Куанъю, открывая в 1994 году международную конференцию, посвященную 2545-летию Конфуция, — особенно в трудные годы, убедил меня, что мы не смогли бы преодолеть наши трудности и препятствия, если бы подавляющая часть населения Сингапура не вдохновлялась конфуцианскими ценностями.

Что же он понимает под конфуцианскими ценностями?

Ли Куанъю объяснял:

– Отношения между отцом и сыном базируются на любви; отношения между правителем и министром должны базироваться на справедливости; муж и жена должны с вниманием относиться к сфере деятельности друг друга; отношения между старыми и молодыми должны находиться в надлежащем порядке; отношения между друзьями базируются на верности. Жители Сингапура считали, что интересы общества выше их собственных интересов.

Сингапур и Тайвань, где живут китайцы, десятилетиями демонстрируют фантастические успехи в экономике. В основе — сформированные китайским сообществом ценности. Например, и для Тайваня, и для Сингапура характерны необычайно высокие темпы роста сбережений. Люди откладывали на будущее треть заработанного.

Ли Куанъю, тогда еще премьер–министр Сингапура, в 1976 году впервые побывал в Китае. Вернувшись, с горечью заметил:

– Если бы вы тоже увидели сейчас землю наших предков, то, вернувшись домой, целовали бы сингапурскую землю.

С тех пор многое изменилось в Китае. Людям дали возможность работать и зарабатывать. Все государства, входящие в конфуцианский мир, невероятно преуспели. Страны Юго–Восточной Азии за последние полвека от нищеты перешли к процветанию и вошли в круг развитых государств.

И генеральный секретарь, и премьер–министр сознают, что способность партии остаться у власти зависит от умения обеспечить народу достойный уровень здравоохранения, образования, охраны окружающей среды. Добиваться экономического развития при сохранении социальной гармонии. Теперь повсеместно изучаются идеи Конфуция. В январе 2011 года в центре Пекина ему поставили памятник.

Главный вопрос: сможет ли компартия продолжать управлять огромной страной, не меняясь сама? Или же коммунистическая система рухнет, будучи не в силах разрешить внутренние проблемы: невероятное неравенство между бедными и богатыми, чудовищное загрязнение окружающей среды, возмущение национальных меньшинств: тибетцев, уйгуров и монголов?

Дэн Сяопин пытался побороть коррупцию, ему это не удалось. А кому это по силам? Коррупция была и при императорах, и при гоминдане, и при компартии. Видно это неизбежно, если страной бесконтрольно управляет огромная бюрократия.

Как от этого спастись? Китайцы отвечают:

– В Сингапуре же нет коррупции. Это пример для нас.

Внутри руководства явно существуют разные мнения. Одни — сторонники более открытой системы, говорят:

– Движение к демократии неостановимо. Свобода слова необходима.

Другие так не считают:

– Многопартийная система не нужна Китаю. Мы потеряем то, что создали.

Одни синологи уверены, что нынешняя политическая система обречена:

невозможно остановить историю. Другие предполагают, что страна вступает в длительный период стагнации. Третьи видят признаки серьезных перемен внутри компартии. Вместо маоизма цементирующей общество идеологией становится национализм.

С 2002 года богачи тоже могут вступать в компартию. Каждый третий китайский миллиардер — член партии. Многие из них избраны в состав Всекитайского собрания народных представителей (аналог парламента). В конгресс США таких богатых людей не выбирают. В Китае больше восьмисот долларовых миллиардеров (в США значительно меньше) и шестнадцать с половиной миллионов долларовых миллионеров! Целый город миллионеров…

Есть ли смысл столь преуспевшим людям так уж рьяно требовать политических перемен с неясным результатом? Свобода много зарабатывать и тратить деньги по собственному усмотрению, устраивать свою жизнь комфортно для многих важнее туманной перспективы многопартийной демократии и разделения властей…

Считалось, что по мере того, как Китай станет богаче, политические перемены станут неизбежными, люди потребуют реформ, и элита, понимая необходимость перемен, пойдет обществу навстречу… Китай становится богаче, но пока что нет признаков политических реформ.

Пока руководство страны обеспечивает высокий уровень экономического роста и сдерживает инфляцию, система остается стабильной. С чем же сравнить китайскую компартию, демонстрирующую уникальные способности к адаптации и выживанию? Может быть, с католической церковью?

Постоянный комитет политбюро ЦК компартии Китая по–прежнему заседает в Запретном городе, в бывшем императорском дворце, где когда–то плели интриги наложницы и евнухи. И сегодня заседания проводятся в секрете. Членам политбюро не нужно выходить на публику, давать интервью и рассказывать о принятых решениях.