Леонид Млечин - Россия и Китай. Дружили, воевали, что теперь?

Все китайцы стали одинаковыми. Казалось, стерлись даже различия между мужчинами и женщинами. Девушкам запрещали носить длинные волосы; их насильно стригли. Туфли на высоком каблуке заставляли снимать прямо на улице. Украшения и косметику запретили. Все должны были ходить в пиджаках и брюках военного образца.

Но о подлинном равенстве, разумеется, говорить не приходилось.

Деньги потеряли ценность, потому что ничего нельзя было купить. Торговлю заменило распределение — в соответствии с занимаемой должностью. Чем выше кресло, тем больше благ.

Рядовые чиновники носили костюмы из дешевой колючей ткани.

Аппаратчикам рангом повыше полагались костюмы из полиэстера. Главным начальникам костюмы шили из тонкой и мягкой шерсти. Место на служебной лестнице определялось количеством карманов на френче. Больше карманов — выше ранг.

После смерти Мао Цзэдуна и начала реформ новые руководители Китая перешли на обычные костюмы с галстуком. Казалось, любимая форма великого кормчего осталась только в кинематографе. Его кители носят главные отрицательные персонажи фильмов о Джеймсе Бонде… Но нынешний глава партии и государства Си Цзиньпин вернулся к кителю Сунь Ятсена. Или Мао?

Председатель КНР и генеральный секретарь ЦК компартии Си Цзиньпин на наших глазах превращается в самого могущественного китайского лидера после Мао Цзэдуна. Его иногда подобострастно сравнивают с самим Дэн Сяопином.

Бывший руководитель Сингапура Ли Куанъю на вопрос о Си ответил:

– Он прошел через многие испытания и невзгоды. Человек с огромной эмоциональной стабильностью, который не позволяет своим личным несчастьям или страданиям влиять на его суждения. Другими словами, он впечатляет.

Из всех империй, некогда владычествовавших над миром, один только Китай словно помолодел и обрел новую имперскую жизнь. Пекин ныне контролирует большую территорию, чем когда–то завоевали маньчжуры из династии Цин. Власть Китая в мире растет. И наследство Мао еще живо.

– Нет зла большего, чем культ личности, — в свое время заметил Дэн Сяопин.

И в уставе КПК записали: «Партия запрещает культ личности в любой форме».

ЦК компартии Китая принял специальное постановление, в котором говорилось, что в деятельности Мао семьдесят процентов — заслуги и тридцать процентов — ошибки. Это соотношение «семьдесят процентов и тридцать» отражает идеологическую платформу руководства в отношении печального прошлого. Очень похоже на подход нашего общества: при Сталине хорошего было больше, чем плохого, поэтому говорить следует о победах и достижениях.

Половинчатая позиция не помогла китайскому обществу избавиться от трагического прошлого, как и у нас антисталинские решения ХХ съезда партии. Абсурдные идеи Мао забыты, но сам он сохранен как символ национального возрождения, как политик, который заставил весь мир разговаривать с Китаем на равных.

Председатель Си Цзиньпин не критикует Мао за трагедию «культурной революции», когда пострадал и его отец, и он сам. Напротив, вспоминая места, где в юности проходил трудовое воспитание, повторяет:

— Я оставил там свое сердце. Там я стал человеком.

«Культурная революция» была попыткой Мао воспитать идеологически чистое молодое поколение, свободное от всего, что было в прошлом. От любви к родителям, от моральных норм и принципов, от культуры и от истории… Мао хотел создать нового человека, беспощадного к внутренним и внешним врагам. И его усилия не пропали втуне.

Отличительной особенностью Китая последних десятилетий была добровольная смена лидеров. После Мао китайские лидеры стремились свести срок пребывания у власти к одной десятилетке.

Происходила строгая ротация высших руководителей. Отработав два срока, они отказывались от власти, передавая дела преемникам. Ротация лидеров означала, что страна настроена на политические инновации.

В отличие от советской тоталитарной системы, во главе которой один вождь, в Китае было, скорее, авторитарное правление во главе с коллективным руководством. Система, в которой видны элементы восточно–азиатского неоавторитаризма, латиноамериканского корпоративизма и даже европейской социал–демократии.

Си Цзиньпин уходить не намерен. Ради него изменили конституцию. Прежде председатель КНР мог занимать эту должность не более двух пятилетних сроков. Теперь он получил возможность руководить страной пожизненно.

Поначалу Си столкнулся с мощным соперником. Член политбюро и первый секретарь Чунцинского горкома харизматичный Бо Силай считал, что ничем не уступает Си. Он тоже был «красным принцем», его отец Бо Ибо вошел в историю как один из руководителей народного Китая. Но аппарат перешел в контратаку. Жену Бо Силая обвинили в убийстве. Сам Бо Силай лишился своей должности и был приговорен к пожизненному заключению за коррупцию.

В ходе процесса над ним вскрылся чрезвычайный уровень коррупции в высших эшелонах власти. Ответом председателя Си стала жестокая чистка кадров невиданным со времен Мао Цзэдуна способом тотальных проверок, где главный критерий — не профессиональная компетентность, а преданность и неукоснительное исполнение руководящих указаний.

— Мы непреклонны в очистке внутрипартийной политической среды, — декларировал свою позицию председатель Си, — требуем неуклонного соблюдения дисциплины, стремимся всеми силами бороться с формализмом, бюрократией, гедонизмом и расточительностью, проявлять нулевую терпимость и строгость в борьбе с коррупцией.

Но сражение с коррупцией сводится лишь к арестам тех, кто попался. А не к избавлению от причин, порождающих коррупцию, среди которых всевластие чиновников на первом месте.

Китайская бюрократия — это множество ведомств, печати с красными чернилами и каменные лица бюрократов. Людей бесконечно пересылают из одной канцелярии в другую, но они с трудом выцарапывают из лап разветвленной бюрократии документы, без которых жить невозможно.

Чтобы получить номера на новый автомобиль, пекинец должен принять участие в лотерее, а шансы выиграть — один из ста. Женщины после свадьбы получают разрешение родить ребенка. Через два года срок истекает. Не успел — начинай все заново. Чтобы получить студенческий займ на учебу, понадобятся двадцать шесть печатей на дюжине документов.

Бюрократия по–прежнему контролирует ключевые аспекты жизни людей. Аппарат вовсе не намерен делать жизнь людей легче. И власть ведь понимает, что происходит. Некоторые ограничения пытаются смягчить. Но не получается!

Ослабили ограничения относительно рождения второго ребенка в семье. Но сколько же бумаг нужно получить, чтобы воспользоваться этим правом! Шутят: за разрешением следует обращаться еще до зачатия, и все равно ребенок появится на свет раньше вожделенной бумаги.