Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

И судьи, и прокуроры явно не боятся никаких законодательных и исполнительных властей, благо они прекрасно понимают в чьих руках реальная власть. Чиновники правоохранительных органов так легко идут на преступления, поскольку твердо уверены, что любое беззаконие, совершенное ими в интересах тоталитарной системы, останется безнаказанным. А если они, Боже упаси, будут соблюдать законы, ограничивающие произвол властей, то это грозит им крупными неприятностями.

Нынешние перестроечные издания одной из главных причин произвола и беззакония при советской власти, наряду с несовершенством законов, называют обвинительный уклон в деятельности правоохранительных органов. С виду, вроде бы, так оно и есть. У нас издавна в широких народных слоях царила уверенность, что в поле зрения органов лучше не попадать – был бы человек, а статья всегда найдется. Только вот не понятно, куда это вдруг этот обвинительный уклон сразу исчезает, когда государственные должностные лица, в том числе и из этих самых правоохранительных органов, совершают должностные преступления и преступления против правосудия, посягающие на права граждан. По действующему советскому «несовершенному» законодательству уголовно наказуемы любые деяния должностных лиц, причинившие существенный вред охраняемым законом правам и интересам граждан. Независимо от того, совершены ли эти деяния умышленно или по неосторожности – ст. 170 УК РСФСР (злоупотребление властью), ст. 172 УК (халатность), ст. 179 УК (пытки и другие недозволенные методы допроса) и другие статьи.

Но случаи привлечения чиновников к уголовной ответственности за преступления против граждан настолько редки, что только подчеркивают общее правило о безнаказанности начальства. Да и эти исключительные случаи в подавляющем большинстве происходят по причинам не столько правовым, сколько из-за внутриаппаратных разборок чиновников в борьбе за власть, как, например, расстрел Лаврентия Берия и его приближенных по фальшивому обвинению в измене Родине. Самого Берия, ко всему прочему, обвинили в том, что он де – английский шпион. Нет неотвратимости уголовной ответственности – нет юридических гарантий от преступлений власти.

Ныне многие демократы говорят или, в крайнем случае, на публике ведут себя так, будто за ними стоят несметные демократические силы из самых широких слоев населения. Но есть один «проклятый» для них вопрос: чего стоят все ваши силы, если они не в силах заставить даже мелких чиновников соблюдать их собственные законы? Один такой вопрос выбивает у наших «демократов» из-под ног всю основу их «демократической» деятельности. Не буду здесь описывать ни их реакцию на этот вопрос, ни все сплетни, которые из-за него обо мне ходят. Кстати сказать, нынешние демократы-перестройщики, основывающие демократизацию общества на принятии новых хороших законов, в большинстве своем происходят из той же либеральной советской элиты, которая в застойные времена с притворным возмущением упрекала диссидентов: вы что, требуете соблюдения советских законов для укрепления советской власти?!

Полнейшее пренебрежение чиновников всех рангов к правам граждан и требованиям закона полностью подтверждает точку зрения, согласно которой нынешние широкие демократические силы России являются не более чем фикцией. Они не способны не только вести общество к новым прорывам в царство свободы, но даже не могут заставить государство уважать те права и свободы, которые гарантированы его же официально действующими законами. Очень наивны люди, сумевшие разглядеть в этих движениях реальную политическую силу, способную на сколько-нибудь значимое противостояние существующему режиму. И никакая самая-самая свободная супердемократическая пресса такое безволие не изменит. Уже сейчас печатные флагманы гласности перестройки и демократизации иногда сокрушаются: «Гласность есть – слышимости нет!» Или такой заголовок: «Гласность вопиющего в пустыне».

Сейчас в моде теории, утверждающие, будто произвол прекратится сразу, как только в ходе судебно-правовой реформы граждане получат возможность обжаловать любые действия должностных лиц в судебном порядке. Сильно сомневаюсь, что в обществе, в котором судьи и прокуроры открыто совершают преступления, самый гласный суд может дать какие-то серьезные гарантии от произвола властей.

В этой стране беззакония творятся не из-за отсутствия хороших законов, а из-за полного отсутствия сил, способных заставить власти соблюдать их же официально действующие законы, гарантирующие права граждан. Для уничтожения советского тоталитаризма не обязательно нужно добиваться принятия новых совершенных законов. Для этого необходимы общественные силы, которые могут заставить коммунистов выполнять их давно уже действующие законы. Если советские законы начнут вдруг соблюдаться, то от советской власти очень скоро не останется и следа. Соблюдать свои собственные законы эта власть не может, иначе она сразу рухнет. Произвол, как основа советского режима, пронизывает всю общественно-политическую систему сверху донизу и проявляется во всех областях нашей жизни. Под произволом здесь я понимаю нарушение государством именно своих законов, а не каких-то других правовых норм, пусть даже соответствующих общепринятым международным демократическим стандартам. Советские законы могут соответствовать или не соответствовать мировым стандартам, но все равно – если из-под режима вышибить его основу, то он рухнет.

Сколько в нашей истории с cамого начала перестройки их было – полных и окончательных побед демократии и крахов коммунизма?! Не говоря уже о неисчислимом количестве предсказаний скорого и неминуемого конца советской власти, начиная с октября 1917-го года.

У нас произвол носит такой всеобщий характер, что при строгом соблюдении советских законов советская власть рухнет хотя бы уже из-за того, что подавляющее большинство носителей власти – чиновников, обладающих властными полномочиями, – по действующему Уголовному кодексу РСФСР (принят в 1960 году и введен в действие с 1 января 1961 г.) должно оказаться за решеткой. От постовых милиционеров до генеральных прокуроров. Как уже говорилось, я потребовал от Генерального прокурора СССР возбудить уголовное дело против него самого специально для того, чтобы наиболее ярко и наглядно продемонстрировать всю абсурдность самой мысли о возможности реформирования советского государства в правовое демократическое. Здесь налицо заведомый «тупик развития». Этот режим реформированию не подлежит и может быть только уничтожен.

Строго говоря, эволюция она и есть эволюция, как ее не называй, – постепенное изменение качества в ходе реформирования. В отличие от революции, когда переломный качественный скачек изменения сущности происходит очень быстро. Это в нашем новомодном перестроечно-демократическом жаргоне умышленно или по глупости все путают – называют революцией то, где даже эволюционных изменений сущности нет и не предвидится. Для эволюции необходим достаточно длительный переходный период, в течении которого все изменения происходят. Могут наши демократы-теоретики представить себе и объяснить другим, как Генеральный прокурор СССР будет постепенно привлекать себя к уголовной ответственности – потихоньку-помаленьку сажать сам себя на скамью подсудимых?! А пока нет уголовной ответственности должностных лиц даже за преступные посягательства на права граждан, то уже по одному этому нет и не может быть демократизации даже в постепенном эволюционном виде.