Александр Годлевский - Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина)

В последнее время в Советский Союз для встреч с руководством правоохранительных органов часто приезжают государственные и общественные деятели демократических стран. Министры юстиции, помощники госсекретарей по правам человека, сотрудники независимых организаций обсуждают с Генеральным прокурором СССР проблемы укрепления правопорядка и борьбы с преступностью, вопросы юридической гарантии прав человека.

Способ довольно оригинальный – обсуждать подобные темы с преступником. С таким же успехом эти государства и организации могут посылать своих представителей вести переговоры о законности и правах человека с бандитами, насильниками и убийцами. Правда, эти уголовники не обладают властью в государстве, но зато они и не выдают себя за поборников закона и права, в отличии от уголовников, сидящих в судейских и прокурорских креслах. Да и по результативности встреч разницы почти никакой. Впрочем, каждый может иметь дело с тем, с кем ему больше нравится. Кстати, если еще кто надумает обсуждать правовые темы с Генеральным прокурором СССР, то пусть уж заодно поинтересуется, какое решение принято им по моему заявлению о возбуждении уголовного дела в отношении Генерального прокурора СССР.

Еще раз подчеркну особо, что ст. 109 УПК РСФСР требует, чтобы поступившее заявление о преступлении должно быть рассмотрено по существу в течении 3-х, а в исключительном случае – 10-и суток, и согласно требованиям статей 112, 113 УПК решение по заявлению может быть вынесено только в форме постановления о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела. Установленные процессуальные сроки являются пресекательными и продлению не подлежат ни при каких обстоятельствах. Эти положения ст. 109 УПК имеют императивный, то есть общеобязательный характер. Принятие каких-либо иных решений и в любых других формах, кроме вынесения соответствующих постановлений, а также рассмотрение заявления о преступлении сверх предусмотренных сроков, действующим уголовно-процессуальным законодательством не предусмотрено.

Все нарушения указанных процессуальных правил уже сами по себе являются грубыми нарушениями закона, гарантирующего процессуальные права граждан, и подпадают под признаки ст. 170 УК РСФСР, предусматривающей уголовную ответственность за злоупотребление властью. И с точки зрения закона безразлично, что делали должностные лица прокуратуры по поступившему заявлению о преступлении – ничего не делали, отписки писали или на голове ходили – но все равно, если в предусмотренные сроки не вынесено соответствующее постановление о возбуждении или об отказе в возбуждении дела, то в любом случае это будет грубым нарушением закона, существенно нарушающим права граждан и подпадающим под признаки ст. 170 УК РСФСР.

Вообще говоря, мне часто приходится слышать: ну что ты так «зацикливаешься» на каких-то чисто процессуальных тонкостях – надо принципиально защищать права человека, а не заниматься мелочами. Вопрос: добьется человек своих прав или нет – конечно, очень важный. Но, если у гражданина нет даже права добиваться чего-либо, то тут и говорить не о чем. Дабы не прослыть таким уж отъявленным занудой-крючкотвором, цепляющимся по делу и без дела ко всяким-разным мелким процессуальным нарушениям, сообщаю следующее.

Все право делится на материальное (не путать с имущественным!) и процессуальное. Материальное право определяет юридические права и обязанности в обществе и тем самым регулирует общественные отношения. Но, устанавливая нормы материального права, государство одновременно определяет формы и способы их осуществления, тем самым регулируя порядок деятельности соответствующих субъектов правоотношений по применению и исполнению норм материального права. Правовые нормы, устанавливающие порядок осуществления на практике материальных норм, именуются нормами процессуального права

Процессуальное право регулирует только те общественные отношения, которые складываются при реализации на практике норм материального права. Если для реализации материального права необходим какой-то порядок, то без устанавливающего такой порядок процессуального права осуществить в реальности право материальное на практике невозможно – оно так и останется только на бумаге. Отсутствие у гражданина прав процессуальных сразу гарантирует ему отсутствие всех других его юридических прав. Кстати сказать, поскольку правосудие является высшей формой защиты прав и свобод, то и право на правосудие занимает высшее место среди других процессуальных прав.

Гражданин может реализовать свое право на что-то в отношениях с государством только в ходе какого-либо процесса, который определяется процессуальными нормами. В юридической науке процессуальное право еще называют «право на право». То есть право, дающее возможность в соответствующем процессе, установленными законом способами и в установленной форме защищать какое-либо свое материальное право, из-за которого этот процесс и возник. Если лишить гражданина процессуальных прав, то в таком процессе никакого своего материального права он защитить не сможет в принципе. Независимо от того, какой на дворе политический режим – супердемократический или откровенно людоедский – но если у человека нет процессуального права, то это означает, что все юридические гарантии его материальных прав в реальности полностью отсутствуют.

Имеет ли человек право на что-то (материальное право) – один вопрос, а имеет ли человек право добиваться этого законного или предполагаемого права на что-то в процессуальном порядке – другой вопрос (процессуальное право), хотя два таких вопроса очень тесно взаимосвязаны. Если у человека нет процессуальных возможностей добиваться своего материального права, то это материальное право на практике будет фикцией уже только по одним чисто процессуальным причинам. Оно может существовать в реальности только в виде подачки, как милостыня, которую государство бросает гражданину как нищему. Хотя это материальное право и гарантировано официальными законами, но на практике он его добиться не может без процессуальных прав, а может его только смиренно выпрашивать у государства, что у нас было и есть с 17-го года.

Правосудие может быть очень хорошим или очень плохим, суд можно выиграть или проиграть, но если гражданина к нему не подпускают, лишают права на доступ к правосудию, то для человека особой разницы нет – правильное судопроизводство или фальшивое. Все равно он лишен права отстаивать свои права и интересы даже в таком правосудии, каким бы оно ни было.

Все сказанное относится ко всем без исключения политическим режимам. И уж во всяком случае первостепенное внимание «праву на право» должно уделяться при демократизации. Любая демократизация будет блефом, если при ней не гарантированы процессуальные права гражданина. Поэтому в демократических западных странах чисто процедурным вопросам всегда придавалось (и придается!) особое значение. Знаменитый Хабеас Корпус тоже отрегулировал исключительно процессуальные нормы, да и то только в одном виде процессуальной деятельности государства – при аресте. Но сейчас и у нас, и на Западе, применительно к горбачевским реформам, про процессуальные права не говорят, и про блеф помалкивают. Однако, если человека заведомо незаконно арестовывают не за что, долгое время до суда гноят в тюрьме, а потом пусть даже и освобождают, то не знаю, как в западных демократических странах, но у нас в широких народных слоях в этом видят мало хорошего. Причем никто из чиновников обычно не несет за это никакой ответственности.