Марк Холлингсуорт - Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук

Вскоре после того, как к власти пришел Ельцин, Ходорковский начал осознавать огромное значение своих связей. Он обихаживал крупных работников бюрократического аппарата и политиков, устраивая щедрые приемы для высокопоставленных гостей как в престижных московских клубах, так и на шикарных дачах, принадлежащих «Менатепу», расположенных на Рублевском шоссе — престижном загородном районе на западе столицы. В 1991 году он был советником российского премьер-министра Ивана Силаева. На короткое время Ходорковский стал заместителем министра топлива и энергетики.

Одна из первых рыночных реформ Ельцина положила конец монополии Центрального банка на обслуживание государственных учреждений. Те предприниматели, которые уже открыли свои банки, получили огромное преимущество ОТ такого послабления в законах. Россия тогда, как и сейчас, была такой страной, где мало чего добьешься, пока не дашь взятку. Что же касается перевода депозитов, то широко известно, что банки, заплатившие высокопоставленным политикам и государственным чиновникам большие взятки, получали самых состоятельных новых клиентов. И при этом платежи часто шли вофшоры. По словам Билла Броудера, американского банкира, основавшего Hermitage Capital Management, один из крупнейших фондов, инвестирующих в Россию: «эти предприниматели открывали банки и, как правило, шли к министрам правительства с предложением: „Ты переведешь счета министерства в мой банк, а я положу пять или десять миллионов баксов на твой счет в швейцарском банке"».

Такие откаты давали возможность войти в очень серьезный бизнес, имеющий дело с государственными деньгами. К 1994 году в «Менатепе» находились средства, собранные для жертв Чернобыльской катастрофы 1986 года, а также деньги правительства города Москвы и самого Министерства финансов. Ктому времени уже крупнейший национальный магнат Ходорковский, которому исполнился тридцать один год, нанял бухгалтерскую фирму Артура Андерсена для ведения отчетности и потратил один миллион долларов на рекламные объявления в «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал». Его офис представлял собой роскошный особняк, расположенный в центре Москвы. Здание окружала высокая остроконечная ограда из кованого железа. Территория кишела вооруженными охранниками; некоторые были в хорошо сшитых костюмах, другие — в форме и ботинках военного образца.

Бахвалившийся деньгами Ходорковский сейчас мог нацелиться на промышленные предприятия, стоявшие на очереди к распродаже. В частности, продавалась огромная Сибирская нефтяная компания «ЮКОС», баснословная прибыль которой превращала владельца в супербогатого международного магната. Процедуру превращения громадного государственного предприятия в частное через схему «займа по акциям» решили Проводить на открьпых аукционах. В действительности торги ничего не значили. На тендер приглашали только заранее выбранных претендентов. Аукционы преимущественно находились под контролем тех же самых людей, которые подавали заявки; иногда для этой цели использовались подставные компании.

«Менатеп» Ходорковского отвечал за процесс обработки заявок на аукционе. В жаркой борьбе заявки с более высокими предложениями по ценам были дисквалифицированы «по техническим причинам», и Ходорковский выиграл аукцион. Таким способом он и его партнеры получили за каких-то 309 миллионов долларов 78 процентов в «ЮКОСе» и 2 процента мировых запасов нефти. Когда через два года, в 1997 году, акции начали свободное обращение, рыночная капитализация «ЮКОСа» в тридцать раз превышала эту цифру. По словам Строуба Талботта, бывшего помощника Государственного секретаря США, один за другим государственные промышленные конгломераты были распроданы по «ценам реализации имущества обанкротившихся компаний» [14].

Эту модель повторили и на других аукционах. К примеру, аукционом «Сибнефти» занималась НФК. В большинстве случаев на саму процедуру допускался один-единственный податель заявки. В некоторых ситуациях аукцион не выигрывал даже тот, кто предлагал самую высокую цену.

Схема «займа под акции» порой почти за одну ночь превращала многих покупателей из рублевых мультимиллионеров в долларовых миллиардеров. Первоначально кредиторы получали только долю в активах, но еще через пару лет правительство стало распродавать также и оставшиеся доли акций в сериях лотов; и снова это делалось без конкурирующих заявок и обещанных аукционов. Те, кто изначально являлся кредитором, обеспечивали оставшиеся акции самим себе.

К тому моменту обычные россияне в процессе приватизации потеряли терпение. Экономика совершенно развалилась, единичные люди нажились на провале ваучеризации. Повсеместно распространялось недоверие к небольшой группе местных политиков и бизнесменов, которые скупали российскую промышленность и природные ископаемые по сниженным ценам. Уже больше не питая иллюзий относительно президента и его политики, простые россияне начали наглядно демонстрировать стремление к коммунизму, в котором они видели безопасность и стабильность. Возникла внезапная перспектива того, что постоянно пребывающий в алкогольном угаре Ельцин проиграет грядущие выборы 1996 года кандидату от Коммунистической партии Геннадию Зюганову.

Опросы общественного мнения оценивали популярность Ельцина в шесть смехотворных процентов. «Вот и все, — говорил один из американских дипломатов в Москве, — я готовлюсь к тому, что Ельцин уйдет» [15]. Дав обещание прекратить аукционы по оставшимся акциям, Зюганов совершенно явно намеревался предъявить иск олигархам. В то время международный инвестор и филантроп Джордж Сорос, ныне один из величайших критиков олигархов, в какой-то степени язвительно предупреждал Березовского, что если коммунисты победят, то «вас повесят на фонарных столбах» [16].

Березовский был единственным, кто осознавал, что его враги находятся среди коммунистов. На секретной встрече в Давосе в Швейцарских Альпах во время Всемирного экономического форума в феврале 1996 года он побудил к действию самых богатых бизнесменов в России, известных как «группа семи». Они согласились финансировать избирательную кампанию Ельцина в обмен на предложение акций и руководящих постов в государственных промышленных предприятиях, подлежащих приватизации.

В так называемом «Давосском пакте» участвовало семь сторон, в основном это были банкиры: Михаил Ходорковский, Владимир Потанин, Александр Смоленский, Петр Авен, а также медиа-магнат Владимир Гусинский, промышленник Михаил Фридман и, конечно, сам Березовский.

Ключевым моментом избирательной кампании стало телевидение. Она финансировалась «черным налом». Средства тратились на подкуп журналистов и местных политических боссов. Но большая часть пошла на оплату комплиментарных документальных фильмов о Ельцине, которые показывали на частных телеканалах, на рекламные щиты (их разрешали устанавливать мэры городов) и даже на проельцин-екий рок-концерт. А Березовский беззастенчиво пользовался своим преимуществом владельца Первого канала (самой влиятельной телекомпании в России), чтобы всячески расхваливать Ельцина и дискредитировать противостоящих ему коммунистов.