Марк Холлингсуорт - Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук

Управляя делами из своего офиса в тесном четырехэтажном «Мэйфейр-хаус» на Парк-Лейн, 94, Кертис полностью отдавался своей работе, считая ее весьма выгодной. Будучи продуктом относительно скромного воспитания, Кертис скопил благодаря своим новым клиентам огромное личное состояние, достаточное для того, чтобы позволить купить собственный вертолет, частный самолет, роскошный пентхаус в Лондоне, а также замок «Пенсильвания». Он жертвовал солидные суммы на благотворительность, принимал в своем замке гостей и устраивал себе дорогой отдых на Карибских островах.

Стивен Кертис был юристом, который слишком много знал. іХотя он любил играть в рискованные игры и создал благосостояние на непростой и опасной работе с русскими олигархами, но чем дальше, тем больше он нервничал по поводу собственной уязвимости и безопасности своей семьи. На момент смерти он оказался в центре эпохальной схватки, одной из самых денежных в мире тяжб между государством и бизнесом — между могущественнейшим человеком в России, президентом Владимиром Путиным и богатейшим бизнесменом Михаилом Ходорковским.

К октябрю 2003 года Кертис работал на Ходорковского уже в течение шести лет, когда его клиент-миллиардер был арестован буквально под дулом пистолета в Центральной Сибири за предполагаемое уклонение от уплаты огромных налогов и мошенничество. Через месяц после ареста Ходорковского Кертиса назначили председателем «Менатепа», базирующегося на Гибралтаре. Холдинг «Менатеп» также принадлежал Ходорковскому и являлся владельцем крупного пакета акций «ЮКОСа», второй по величине нефтедобывающей компании в России.

Российские газеты вдруг заговорили о «таинственном человеке» с Гибралтара, который управляет вторым по величине производителем нефти в России. На кону были миллиарды фунтов и политическая жизнь Путина, а Кертиса рассматривали как человека, играющего главную роль в предстоящей судебной драме.

В марте 2004 года суд над Ходорковским стал неминуем, и давление на Кертиса возросло. После его гибели, утром 3 марта, в офисы двух швейцарских компаний, связанных с «ЮКОСом», по требованию российской прокуратуры вторглась швейцарская полиция. Документация была арестована, подозреваемые допрошены в Женеве, Цюрихе и Фрейберге, а счета на сумму 5 миллиардов долларов в швейцарских банках заморозили.

Всего несколько недель назад Кертис принял одно важнейшее решение, заключавшее в себе огромный риск: пойти на тайное сотрудничество с чиновниками из британской полиции. Являясь до совсем недавнего прошлого закулисным юристом, он внезапно оказался в фокусе всеобщего внимания как руководитель очень скандальной русской компании. В другое время разумный и готовый к неожиданностям, сейчас, в новой роли, (Кертис почувствовал себя незащищенным. Он боялся, что рано или поздно представители русских властей постучатся в его дверь, чтобы задать ряд вопросов о его участии в предполагаемом уклонении от уплаты налогов и выводе денег из страны, і Согласно закону, Кертис должен заявить о подозрительных транзакциях или даже о малейшем намеке на криминальную — деятельность в Национальную службу уголовных расследований в Скотленд-Ярд, — туда, где ведется следственная деятельность в случаях отмывания денег и организованной преступности. В мае 2003 года, например, Кертис составил отчет о такой подозрительной транзакции своего русского клиента. Сейчас он нуждался в защите по другой причине. Кертис боялся, что может стать мишенью коммерческих врагов: конкурирующих нефтяных компаний и инвесторов, владеющих малой частью акций «ЮКОСа», которые заявят, что он мошенничает. Он также знал, что в России весьма распространены заказные убийства. «Я сам загнал себя в яму, как оказалось, слишком глубокую, — сказал он одному из своих коллег. — Я не уверен, что смогу выбраться из нее самостоятельно».

В последние несколько недель жизни Кертис находился под постоянным наблюдением российских следователей и думал о необходимости сменить офис. Его телефоны прослушивались, а в начале 2004 года консультанты по безопасности обнаружили в загородном доме в Дорсете подслушивающее устройство. По словам Эрика Дженкинса, дяди Кертиса, который часто навещал племянника на Гибралтаре, где тот жил большую часть года, Кертису много раз угрожали, в том числе и по телефону. Он относился к угрозам достаточно серьезно и нанял телохранителя. «Совершенно точно: Стивену угрожали убийством, — подтвердил Найджел Браун, который обеспечивал безопасность клиентов Кертиса — Березовского и Ходорковского. — Его гибель весьма подозрительна. У многих людей были причины убить его. Он слишком много знал».

В первое время Кертис не придавал значения угрозам, но когда во время одного телефонного звонка упомянули его жену и тринадцатилетнюю дочь, он решил действовать. Будучи глубоко обеспокоенным, в середине февраля 2004 года он обратился в Министерство иностранных дел и в Национальную службу уголовных расследований и предложил им всестороннее, но тайное сотрудничество. Он собирался давать информацию о русской коммерческой деятельности в Британии и об активах олигархов взамен на безопасность для себя и своей семьи. Так делают многие адвокаты. Для Службы Кертис был потенциально ценным информатором, поскольку хорошо знал скандальную деловую активность русских в Лондоне. Ему сразу же назначили куратора, но вскоре без объяснения причин офицера из Службы расследований перевели на другие операции, не успев заменить по просьбе Кертиса на другого.

За неделю до трагической гибели Кертис сказал своему близкому другу: «Если в ближайшие несколько недель со мной что-нибудь случится, это не будет несчастным случаем». При этом нервно рассмеялся, но явно не шутил. В голосовых сообщениях на мобильном телефоне однажды прозвучало с русским акцентом: «Кертис, где ты? Мы здесь. Мы идем за тобой». Эрик Дженкинс на следствии дал показания, что племянник рассказал ему об этих обеспокоивших его словах.

Частые угрозы убедили некоторых коллег и родственников Кертиса в том, что его убили. Один из его бывших служащих заявил: «Это наверняка сделали с помощью дистанционного управления. Они знали маршрут заранее, потому что прослушивали его телефоны». Дэннис Рэдфорд, отец пилота, говорил на повторном следствии, что, по его мнению. Отдел авиационных происшествий не провел должного расследования относительно возможности умышленной аварии. Он сказал: «Безопасность в аэропорту Борнемуса настолько плоха, что любой, у кого возникнет желание повредить самолет, без особых проблем и препятствий это сделает».

Очевидцы утверждали, что слышали очень сильный хлопок перед падением вертолета. «Я услышал какой-то сильный грохот, и собака начала лаять. Поэтому я вышел на улицу, и тут же раздались еще два хлопка. Звук был очень резкий, будто неисправно работает двигатель», — заявил на следствии Джек Молт, живущий неподалеку от места катастрофы. «Несколько секунд перед взрывом было совершенно тихо, и я догадалась, что, должно быть, двигатели отказали», — сказала Сэйра Прайс, чей дом находился в 300 ярдах от поля. Она тоже слышала сильный хлопок перед взрывом. И Гэвин Фоксвелл, еще один местный житель, также подтвердил во время расследования, что вертолет издавал «странные звуки, скрежет».