Марк Холлингсуорт - Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук

В 14.00 началась служба. Луис исполнила соло на фортепьяно, затем зазвучали традиционные гимны. Было совершенно очевидно, что Кертиса очень любили. Один из ораторов сказал что он воплощение строчки из поэмы Редьярда Киплинга «Если», которая гласит: «И если можешь быть в толпе собою, при короле с народом связь хранить, уважая мнение любое, главы перед молвою не клонить». Его ближайший друг Род Дэвидсон вдохновенно произнес: «В бизнесе он принадлежал к своей собственной лиге. Он мог устроить землетрясение и прекратить его, его взгляд всегда был устремлен к звездам… Он был самым щедрым из людей, и я думаю, что сейчас он у ворот, усыпанных жемчугом, дарит красный „Феррари" Святому Петру и раздает игровые приставки херувимам».

В воздухе чувствовалось напряжение из-за подозрений и отчасти из-за присутствия русских, на которых часто бросали нервные взгляды. Когда же Березовский и его коллеги в конце службы встали со своих мест, им освободили путь, чтобы те могли пройти первыми.

Местная публика и друзья Сэйры в основном были людьми обычными, принадлежащими к среднему классу, ведущими тихую спокойную жизнь в престижном местечке Дорсет в Истоне. Они с трудом воспринимали суровые русские лица, батарею телекамер, фотографов и большое количество полицейских, которые встречали их у церкви в тот солнечный весенний день. Местным деревенским жителям это, должно быть, напоминало сцены из фильмов «Крестный отец» или «Клан Сопрано».

Сэйру потрясла смерть мужа, но она также была смущена вниманием средств массовой информации. «Зачем здесь так много камер? — спросила она, выйдя из церкви. — Я не понимаю». В прошлом она работала секретаршей, а потом вела жизнь, в которой были семья, музыка, друзья, замок и английская деревня. Стивен ничего не рассказывал ей о своей тайной жизни в Лондоне, на Гибралтаре, в России. Любитель фильмов о Джеймсе Бонде, Кертис наслаждался этим скрытным суще-сгвованием. Он не афишировал свои дела, главным образом потому, что хотел защитить Сэйру. «Я не желаю ничего знать», — заметила она однажды и устранилась от темного мира супербогатых русских, где режут глотки.

' Сэйра не была знакома с кем-либо из русских, пришедших на похороны. В состоянии все возрастающего удивления она спрашивала у одного из коллег Стивена: «Кто это? А это?» «Господи, какие дела были у моего мужа со всеми этими русскими?» — обращалась она к другому знакомому. Не желая ее волновать, те уклонялись от ответов.

Похороны, на которых присутствовали только члены семьи и близкие друзья, проходили в садах «Пенсильвании». Кертис упокоился под звуки волынки, исполнявшей шотландские мелодии.

Когда после похорон гости разбрелись по залу, атмосфера оставалась напряженной и пугающей. «Ситуация странным образом беспокоила всех, — рассказывал бывший служащий юридической конторы Кертиса. — Люди смотрели через плечо, чтобы увидеть, кто с кем разговаривает. Странность также заключалась в том, что, как мне было известно, некоторые из клиентов знали друг друга, но на похоронах делали вид, что незнакомы, избегали фотографироваться, чтобы каким-то образом не связывать себя с другими клиентами. Нелепое положение, почти комическое». В 21.45 над Ла-Маншем взметнулся в небо фейерверк.

Похороны Стивена Лендфорда Кертиса соединили две культуры, которые трудно, почти невозможно соединить — обычный, беспечный, всем понятный английский средний класс и темную, серьезную, суровую, сосредоточенную русскую деловую элиту.

Немногим более десяти лет назад русское присутствие в Британии едва ли было заметно. Если русский акцент редко звучал в бутике Найтсбриджа, ресторане Мэйфейра или в лондонской подземке, то вряд ли его можно было услышать на похоронах таинственного британского юриста. Не наблюдалось никаких признаков того, что случилось чуть позже: прибытие в Британию целой армии русских среднего класса и богачей. Исход, который последовал за крахом коммунистической системы в 1991 году, был сначала медленным, но в конце того же десятилетия русские, желающие переехать в Лондон, совершили то, что один из посвященных назвал «лихорадочный бросок».

Хотя не существует официальных цифр относительно количества обосновавшихся в Лондоне бывших советских и российских граждан, считается, что к 2008 году их было более 300 тысяч. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы выпускать четыре газеты на русском языке и глянцевый журнал New Style, открыть огромное число русских клубов и интернет-сайтов, а также проводить общественные мероприятия.

При том, что русское сообщество отличалось разнообразием, большая часть его членов — обычные специалисты-профессионалы, которые решили жить и работать в Лондоне. У многих из них британские супруги. И именно эти люди, а не олигархи, шутливо назвали Лондон «Москвой-на-Темзе». Некоторые стали работать в международных организациях или российских компаниях, базирующихся в Лондоне, в то время как другие завели свой собственный бизнес. Кто-то нашел работу в качестве агента по недвижимости в Сити или в розничной торговле, ориентированной на клиентов из России. Значительная их часть бежала в Британию от криминала, политической неопределенности и экономических потрясений; и по отношению к широким слоям русского населения из них образовалась отборная группа представителей среднего класса.

Кое-кто все еще курсировал туда и обратно, обычно летая коммерческими, а не частными самолетами. Рейс SU247 из Москвы прибывал в аэропорт «Хитроу» в пятницу вечером, привозя тех, кого в «Аэрофлоте» называют «воскресными мужьями». Это служащие нефтяных компаний, банкиры, сотрудники торговых организаций, имеющие дом и семью в Лондоне, но работающие в Москве, Для них сложился определенный еженедельный ритуал: рабочая неделя в московском офисе, выходные в Лондоне.

В этом постоянном потоке доминировала крошечная, но намного более влиятельная группа — олигархи — те, кто в свое время получил доступ к российским государственным ресурсам, кто к концу 90-х годов, появившись неизвестно откуда, вошли в мировую элиту супербогатых людей. Некоторые из новых русских — миллиардеров и мультимиллионеров — остались в России, большая же часть переехала за границу или обустроила там базу, перемещая сюда же и свои огромные активы. Немногие выбрали Израиль, Нью-Йорк или Швейцарию, большая часть предпочла Лондон. С начала нового столетия эта группа людей разбрасывала свое богатство, словно конфетти, способствуя превращению Лондона в ведущую мировую площадку сверхбогатства, стимулируя взлет цен на собственность и бешеные прибыли продавцов предметов роскоши, демонстрируя пышность, невиданную с 1920-х годов.