Марк Холлингсуорт - Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук

Очень важно, что во время ареста Ходорковского «ЮКОС» находился в процессе слияния с «Сибнефтью». Эта была сделка, в результате которой могла бы образоваться четвертая по величине нефтяная компания в мире (после Exxon Mobil, ВР и Shell), стоящая около 22 миллиардов фунтов стерлингов. План Ходорковского заключался в том, чтобы впоследствии продать часть уже объединенного гиганта одному-двум крупнейшим нефтяным предприятиям США — самой компании Exxon Mobil или Chevron Texaco. В Кремле уступка иностранцам даже части контроля над главным конгломератом природных ресурсов России (и тем более каким-то иностранцам) считалась равносильной предательству. Ходорковский был хорошо известен своими проамериканскими взглядами. Когда его спросили, сознает ли это Путин, он ответил: «Он знает мои взгляды. Это не секрет… Я хорошо известен в России своим проамериканизмом».

Путин знал, что олигархи уже начали продавать свои активы иностранцам, и арест Ходорковского — это самое малое, что он мог сделать, чтобы деньги не уходили из страны. «Распродажа части стратегических активов России без консультации с Путиным было большим „нельзя", — говорит топ-менеджер «ЮКОСа». — Никто не знал точно, но очень многие люди понимали, что у Кремля была реальная причина преследовать Ходорковского» [33].

Человеком, который занимался слиянием, стал Юрий Голубев, представитель руководства «ЮКОСа» и один из тех сотрудников, кому Ходорковский вполне доверял. В январе 2007 года Голубев, тоже разыскиваемый российской прокуратурой, был найден мертвым в своей лондонской квартире. Его смерть «не вызвала подозрений» у британской полиции. В протоколе записали, что он умер от сердечного приступа.

Ходорковский также планировал и другой шаг, который в Кремле посчитали еще более возмутительным. Лишь около 18 процентов акций «ЮКОСа» продавались публично, остальные могли получить только определенные люди. Во время следствия относительно уклонения от уплаты налогов совет директоров «ЮКОСа» объявил о распределении экстраординарных дивидендов в сумме 2 миллиардов долларов, что на 400 процентов превышало выплаты прошлого года. «Вместо того чтобы использовать эти средства на модернизацию индустрии, они явно планировали вывести активы перед распределением, — считает Майкл Хадсон. — Никаких объяснений причин с точки зрения рынка для таких огромных дивидендов не было».

По мнению Пола Хлебникова, впоследствии редактора рус ской версии «Форбс», действия против Ходорковского можно рассматривать как пример «правосудия для избранных». Однако он добавил: «Это все же лучше, чем отсутствие правосудия совсем… Арест Ходорковского не свидетельствует о триумфе закона. Зверский способ, каким было произведено задержание, показывает, сколько нужно еще пройти России, чтобы достичь цивилизованной системы действия закона… Но я думаю, мы оглянемся на это событие и поймем, что оно на самом деле усилило базу прав на собственность в России».

«Это не было битвой матери Терезы против Тайсона, — описывает Билл Броудер из «Эрмитаж капитал менеджмент» этот эпохальный бой. — Друг с другом дрались два больших упрямых парня, и один из них победил. Выиграл Путин, а Ходорковский проиграл, но битва была честной. Он, конечно, не заслуживает жалости как политический узник, потому что все, что он сделал, не позволяет считать его таковым. Для всех, кто знает прошлое… он сделал очень тяжелой жизнь многих людей, когда взялся руководить». Даже люди его собственного круга понимали, что он играет в опасную игру. И, как сказал топ-менеджер „ЮКОСа", „мне было ясно, что мы подписываем себе смертный приговор"» [36].

В московских политических кругах любят говорить о «проклятии „ЮКОСа"», когда вспоминают катастрофические последствия для людей, пострадавших в деле этой компании. Одной из жертв можно считать Стивена Кертиса. Если бы Ходорковского и Лебедева не арестовали в 2003 году, возможно, Кертис продолжал бы работать их тайным, закулисным юристом. Арест изменил все, подняв Кертиса из спрятанного мира офшорных сделок до главы одного из самых крупных предприятий России и сделав его участником политической драмы.

«Проклятие „ЮКОСа"» коснулось многих: трое сидят в тюрьме, несколько человек, связанных с компанией, умерли (некоторые при весьма подозрительных обстоятельствах), а другие просто исчезли. Большая часть топ-менеджеров компании вынуждены были бежать из России. По меньшей мере двадцать из них находятся в изгнании, почти все — в Лондоне. В мае 2003 года второй человек в команде «ЮКОСа» — Леонид Невзлин — сбежал на Кипр, где зарегистрированы многие из офшорных фирм, принадлежащих «ЮКОСу» и «Менатепу». В следующем месяце Невзлин вызвал Найджела Брауна, шефа своей службы безопасности, на срочную встречу. Невзлин сильно нервничал и говорил, что ФСБ планирует в отношении него заказное убийство. Он дал Брауну задание организовать его переезд в Израиль.

Браун спешно вылетел в Израиль, дабы сделать все приготовления. Но Невзлин все равно панически боялся, что его похитят или убьют, пока он находится на Кипре. Раньше он никогда не брал в руки сигарету, а теперь курил дни и ночи напролет. Однако операция прошла относительно гладко, и в октябре 2003 года один из руководителей «ЮКОСа» въехал в Израиль ло туристической визе. Через две недели ему предоставили гражданство. Некоторые оппозиционно настроенные члены израильского парламента скептически отнеслись к тому, с какой скоростью все было сделано. «И вдруг за одну ночь он [Невзлин] сделался убежденным сионистом и получил гражданство ускоренным способом», — заметил один из парламентариев. Другой, Колет Авитал, поинтересовался у министров внутренних дел и иммиграции, использовал ли Невзлин свое влияние и дружбу с чиновниками из израильского правительства, чтобы получить гражданство так быстро. Спикер парламента Ариэль Шарон, который впоследствии стал премьер-министром, ответил: «Ему предоставили гражданство, потому что он не замешан в криминале. И как еврей он получает его автоматически» [37].

В Израиле Невзлин вел комфортную, но не слишком роскошную жизнь. Он переехал в охраняемый поселок в Херплиа-Питуах, элитную территорию на побережье к северу от Тель-Авива, где обычно живут послы и магнаты. Его шикарную виллу окружает ухоженный сад с лимонами, грейпфрутами и оливковыми деревьями; есть и небольшой плавательный бассейн серповидной формы. В доме мраморные полы, кованая лестница и нижний этаж, где первые два года его изгнания висели плакаты с надписью: «Свободу Ходорковскому!» После 2006 года они перестали бросаться в глаза.

Высокий худой мужчина с угловатым лицом, Невзлин живет экономно, воздерживаясь от наркотиков и водки. Он пьет зеленый чай. У него большое количество подружек. Офис Невзлина простой и пустой, в стиле минимализма. На деловых встречах он, кажется, редко вслушивается в то, что говорят другие. Вместо этого он шлет SMS-сообщения, говорит по мобильному телефону или листает томик русской поэзии. Похоже, что иногда он думает сразу о трех вещах, и потому бывает трудно понять, что он имеет в виду. «Все время, пока я там был, он что-то говорил про себя», — рассказывает израильтянин, посетивший как-то его офис.