Андрей Буровский - Гендерная революция

А какую культуру создавать десяткам миллионов грамотных россиян? Они будут писать и писать… Но кто это будет читать!? Ведь библиотек, написанных этим полчищем грамотных, прочитать физически невозможно…

Даже не учитывая фонотек, фильмотек, телевидения, интернета, человек к концу 20 столетия буквально захлебывается в потоке информации, который он не в силах освоить.

И такова судьба вовсе не только богатой верхушки. Это проблема сотен миллионов людей.

У Ивана Антоновича Ефремова есть великолепное место: «Как ни был мудр Мен-Кау-Тот, как ни велик был подвиг Баурджеда, разве могли они знать, что настанет время, когда путь из Белой Стены в страну духов ( то есть из столицы Древнего Египта на юг Африки — А. Б. ) будет совершаться беззаботными юношами по воздуху за время, недостаточное, чтобы выполнить обряд утреннего омовения, когда исчерпаются пределы мира на всей земле и люди, гораздо боле могущественные, чем страшные зверобоги Черной Земли, обратят свои помыслы к путям между звездами! Ничего этого не подозревала ограниченная мудрость древнего человека, и первый дальний путь по океану казался неповторимым, невероятным подвигом». [20] Ефремов И.А. На краю Ойкумены. Звездные корабли. — М.: Госдетлит, 1956. С. 107

Именно так!

Мы могущественнее, чем божества, придуманные язычниками. Ведь ни Гор или Тот, или иные боги Древнего Египта, ни Зевс-Юпитер, Посейдон-Нептун или Аид-Плутон из греко-римского пантеона не могли бы совершить и пятой части того, что мы делаем легко и просто.

К тому же мы знаем намного больше любых языческих богов. Не мог Зевс или Тот перелететь на самолете в Австралию — просто потому, что не имел никакого представления ни о самолетах, ни об Австралии.

Увековеченные на фотографиях, летящие по небу, сытые до безобразия, мы имеем для личной жизни то, что еще 100 лет назад имела только кучка богачей. Материальные ресурсы, место для встреч, свободное время. Мы имеем даже больше необходимого: возможность перемещаться хоть за тысячи километров, красивую одежду, возможность дарить подарки, общаться на расстоянии, хранить образы и голоса друг друга.

Никакой Зевс не мог бы ухаживать так красиво, летать так далеко, тратить столько времени на понравившуюся женщину.

Но эти божественные возможности — только часть того, чем мы отличаемся от предков.

Потому что научно-технический прогресс изменил самые основы отношений полов.

Все началось с того, что в Германии в середине 19 века начали всерьез «верить в микробов». Вообще-то это Луи Пастер открыл угрозу, которая таится в болезнетворных микробах, и научился бороться с такими страшными заболеваниями, как бешенство.

Но именно в Германии учение Пастера начали принимать всерьез и делать их него практические выводы. Выводы были простые до смешного: держать в чистоте самого себя, свою одежду, свой дом, а по возможности и весь город.

Сначала немцы, а потом и все европейцы стали мыть руки перед едой и начали готовить пищу чистыми, помытыми руками.

Сделалось нормой принимать ванну, мыть ноги, подмываться, чистить зубы. В прусской армии одно время новобранцу выдавали вместе с мундиром и шнурованными ботинками еще и две пары трусов, зубную щетку, кисет с табаком и второй кисет — с зубным порошком.

Европейцы привыкали носить нижнее белье и притом регулярно стирать его и менять.

В домах появилась канализация, а в окнах — форточка.

Стало нормой регулярно делать влажную уборку, проветривать, выметать мусор. Насекомые — все эти блохи, вши, тараканы, клопы — сделались признаком дурного воспитания и чем-то неприличным для сколько-нибудь культурного дома. Бедных паразитов начали изводить всеми мыслимыми способами, и даже мухи стали редкостью в Германии.

Детей стали регулярно мыть, стирать им пеленки, проветривать их комнаты и не давали им грызть собачьи кости и лакать из кошачьего блюдца.

В больницах стали применять методы антисептики, начали стерилизовать инструменты перед осмотром пациента, мыть с хлоркой посуду больного.

Сейчас даже трудно себе представить, что может быть вообще иначе и что не так можно жить…

Но ведь еще в Версале 18 века платья придворных дам снабжались блохоловками, нечистоты накапливались в ночных горшках и выливались прямо в сад, нижнего белья не носили, а менять ночные рубашки чаще, чем раз в полгода, считалось совершенно не обязательным.

Версаль выглядит очень привлекательным в сочинениях Анн и Сержа Голонов и в других исторических романах, но как-то не любят современные авторы упоминать: не было в огромном Версале, во всем комплексе роскошных дворцов и парков ни единой уборной. Не только ватерклозета — но даже деревянной сельской будочки. А «прекрасные дамы» по утрам пили шоколад, но при том вовсе не имели привычки умываться и чистить зубы, а ложась спать — мыть ноги… и другие части тела.

Великая Гигиеническая Революция совершенно изменила образ жизни людей и сами представления о том, как человек должен выглядеть, в каком жилище обитать и что считать важным для себя. Мы — дети Великой Гигиенической Революции и ее последствий.

Великая Гигиеническая революция сначала уменьшила, а потом фактически отменила детскую смертность. И смертность женщин при родах.

В конце 19 века смерть рожениц в Германии упала с обычных 4 % до 0,3 %. Смертность детей с обычных 60–70 % до 7 %. Ко времени Первой мировой войны детская смертность во всей Европе составила 4–5 % родившихся.

В России детская смертность у крестьян оставалась очень высокой до конца Второй мировой войны, даже до начала 1950-х годов. Еще доживают свой век женщины, которые родили по 10 и по 12 детей, а сохранили 2 или 3. Но и в России к концу 1950-х Великая Гигиеническая Революция победила полностью и окончательно.

С конца 19 века человечество может воспроизводить себя иначе, чем всю свою прежнюю историю. Впервые женщины могут рожать не каждый год, а всего 2 или 3 раза за всю жизнь.

Раз не надо рожать — надо предохраняться. Никогда и нигде этого делать не умели и не хотели. Предохранение казалось чем-то неприличным, нарушающим божественную волю. Бог дал, а если ребеночек умер — Бог взял. Все правильно, все как всегда.

Вспомним, как нервно отнеслась к возможности не иметь детей героиня Толстого, Долли. Анна Каренина рассказывает ей, как можно предохраняться, и у Долли вспыхивает протест: «Анна… но ведь это — против Бога?!».

В 19 веке появились первые презервативы, в начале 20 — первые таблетки.