Николай Модестов - Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы

Через три года после окончания школы Фокина все-таки поступила на юрфак МГУ. Училась она совсем по-другому, чем многие ее сверстники. Что дорого достается, то и ценится по-иному… И лекции, и практика были для нее осмысленными и наполненными конкретным содержанием. Потом началась работа следователем в Красногвардейском районе. Здесь Валентина Николаевна получила реальный опыт и с благодарностью вспоминает своих первых учителей — заместителя прокурора района Александра Пантюхина, старшего следователя Людмилу Полочанскую.

Был еще один человек, который здорово помог молодому следователю. Хотя он — сотрудник ведомства, у которого с прокуратурой далеко не всегда складываются идеальные отношения. Фокина считает своим добрым другом и учителем начальника отдела уголовного розыска Красногвардейского ОВД Валерия Минина. Затем работа в прокуратуре города, резонансные, громкие, штучные дела.

— Я сама взялась за расследование дела Крючкова — Ломиташвили, — вспоминает Валентина Фокина. — В тот момент приходилось выбирать между ним и другим, запутанным и каким-то непонятным делом дагестанской группировки. Я предпочла первое. Позже выяснилось, что интуиция меня не подвела. «Дагестанское» дело рассыпалось, до суда дошел лишь один эпизод с незаконным хранением оружия. Что касается дела Крючкова, то оно прошло в суде без каких-то проблем, остались все без исключения эпизоды.

Такой банды в Москве не было с послевоенных лет. Десять арестованных, несколько человек в розыске, пять убийств, двадцать шесть потерпевших, больше ста свидетелей… Задержанные сидели в разных изоляторах города, что тоже создавало определенные трудности. Когда Фокина первый раз ознакомилась с материалами дела, то даже не сразу поняла, что за чем следует, кто в каких эпизодах участвовал.

Пришлось составлять таблицу, отмечать крестиками «подвиги» обвиняемых, выстраивать картину происшедшего. И только потом определять, у кого какая роль в эпизоде, кто лидер, а кто был на подхвате.

— Вещественными доказательствами можно было снабдить целый магазин, — говорит Валентина Николаевна. — Комната, завешана дубленками, шубами, кожаными пальто и куртками, на столах разложены косметика, радио- и бытовая техника, мешочки с ювелирными украшениями, парфюмерия. Было изъято много оружия. Конечно, потом стали изымать автоматы и пистолеты сумками, но тогда число стволов впечатляло — обрезы, ружья, пистолеты, боеприпасы, холодное оружие…

Еще одна особенность дела. При работе над материалами и обвинительным заключением впервые был использован компьютер. Для следователей это было громадным облегчением. Техническую работу, отнимавшую обычно очень много сил и времени, выполняла машина. Интересно, что впоследствии дело, которое направила в суд Валентина Фокина, использовалось коллегами по управлению как шпаргалка — настолько безукоризненно и юридически грамотно были выстроены факты и свидетельства.

Успех работы во многом объяснялся и отличной подготовкой, которую провели оперативники МУРа. По словам Фокиной, никогда раньше она не сталкивалась с такой детальной и глубокой разработкой преступной группы. Очень помог следователь ГУВД Москвы Владимир Данилов, который проводил допросы задержанных на первоначальном этапе. Все детали были тщательно и точно задокументированы. И это несмотря на усталость, позднее время, большое число задержанных.

Обвиняемые были очень дерзкими. Это ощущалось во всем — манере общения со следователем, тактике, которую каждый из них выбрал в период предварительного расследования, упорстве, с которым они валили грехи друг на друга.

Занятная деталь, о которой вспомнила Валентина Николаевна. Период работы с задержанными совпал с громким скандалом, происшедшим в знаменитых Крестах — тогда еще ленинградском следственном изоляторе. Та история стала даже основой сюжета многосерийного фильма: следователь полюбила арестованного бандита и передала ему в камере оружие. Затем стрельба, убитые, побег…

Фокину и работавшую в ее бригаде следователя Галину Лаврову вызвал к себе прокурор Москвы:

— Слышали ленинградскую историю?

— Да, мы знаем о ней…

— Надеюсь, у нас такого случиться не может.

Женщины заверили, что ничего подобного не произойдет. Никаких отношений, выходящих за рамки процессуальных норм, с подследственными не допускается… Через какое-то время разговор повторился. На этот раз с руководителем управления по бандитизму. Что ж, понять прокуроров можно. Женское сердце не камень. Иногда следователь может слишком близко приблизиться к черте, отделяющей обычное участие и человечность от более тесных отношений, которые возникают между мужчиной и женщиной.

В деле Крючкова — Ломиташвили такой эксцесс был абсолютно нереален. И не только из-за нравственных и профессиональных качеств Валентины Фокиной. Уж слишком отталкивающими, мрачными злодеями были главари банды и их подельники.

— Помню первый допрос Ломиташвили, — вспоминает Валентина Фокина. — Он хотел выглядеть галантным и предупредительным, старался произвести впечатление: «Разрешите, я закурю? Вам не будет мешать дым? Давайте я форточку открою…» Допрос проходил в камере Бутырской тюрьмы. Кабинет тесный, стулья следователя и арестованного почти рядом. Он встал, потянулся к форточке и навис надо мной — здоровый детина двухметрового роста. И у меня в голове мелькнула мысль: а успею я нажать кнопку тревоги, если он захочет взять меня в заложники? Потом смешно было читать жалобы Ломита-швили о якобы физическом насилии на стадии предварительного следствия, в том числе и со стороны следователя Фокиной…

Иную линию поведения выбрал Крючков. С ним у следователя сложились нормальные отношения, настолько, насколько они могут быть нормальными в такой обстановке. Скорее всего, Крючков оценил позицию Валентины Фокиной во время инцидента, случившегося на следственном эксперименте.

Выехали на место убийства Бабенко. Местное отделение милиции обещало выделить помощь, чтобы подстраховать конвой. Но когда Фокина и члены группы прибыли на место, выяснилось, что местной милиции не до следственных экспериментов. Все работали по «свежему» убийству, в помощь предложили молодого опера, который толком сам не знал район.

— Крючков помнил дом, в котором жил потерпевший, — поясняет Валентина Николаевна. — Но квартиру точно показать не мог. Мы шли вдоль дома, а он заглядывал в окна и мотал головой: «Нет, не здесь, где-то дальше…» Вы только представьте себе картину: днем, на глазах у жильцов, водят мужика в наручниках и что-то ищут. Конечно, мы были на пределе. А тут еще из квартиры выскочил отец убитого и набросился на Крючкова. Мне пришлось своим телом закрывать его от разъяренного мужчины. Наверное, это повлияло на наши отношения с Крючковым.