Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Дело в том, что Григорий Иванович, большой любитель парного молочка и прочей натуральной животноводческой продукции, решил не рисковать: чтобы не остаться без всего этого на новом месте, привез с собой стадо — коровы, овцы, козы, а еще куры, ульи с пчелами — в общем все необходимое для нормальной бесперебойной работы измученного маршальского желудка. Копыта и рога у коров, коз обвязали соломой и тряпками, чтобы, не дай бог, с перепугу они не продырявили обивку «Дугласа» да и себе ущерба не нанесли.

Конфуз, понятно, большой вышел. А Кулик, как ни в чем не бывало, вышел из второго самолета, обменялся рукопожатием с приличествующим рангу видом. И все поглядывал, правильно ли идет разгрузка животноводческого хозяйства. Правда, через несколько дней, когда получил очередную выволочку из Москвы, выглядел растерянным: за что, мол, с него взыскивают, дело-то обычное. Но вскоре обида забылась, и Григорий Иванович отчебучил номер похлеще первого. Ну то, что он в рабочее время отбывал на охоту за утками, — дело не страшное. Не впервой. И то, что служебный самолет в личных целях использовал, мало кого удивляло — попробуй определи, где у высокого воинского начальника кончается служебное, общественно значимое дело, а где начинается личное. Но не подумайте, будто самолет он использовал для поездки в отдаленный район, где этих уток водится в изобилии. Григорий Иванович не был обделен фантазией и придумал нечто такое, что одних позже приведет в неописуемый восторг, а других — в шоковое состояние.

Вечером прилетели на место охоты. Хорошенько закусили. Так хорошенько, что ранним утром Кулика еле-еле удалось растолкать. То ли спросонья, то ли заранее все обдумав, он вдруг решил, что и У-2 можно вполне приспособить для утиной охоты. Надо бы только немного довооружить его. Пулемет? Подойдет. Установили. И Григорий Иванович, войдя в азарт, гонялся за утками на бреющем полете, подкашивая их пулеметными очередями. Только успевали пулемет перезаряжать.

— Ух-х, вот это охота! — с неподдельным восторгом говорил он потом. — Сколько ж мы их намолотили?

Воистину «намолотили», потому что пулеметные пули выворачивали утиные тельца наизнанку. Сколько патронов израсходовали — считать было некогда да и некому. Все списали на боевую подготовку. Главное — угодить человеку, который считался в здешних кругах близким другом самого Сталина.

И такие вот причуды отличали славный полководческий путь одного из наших легендарных маршалов. Воевать так воевать! Если с немцами не отличился, так хоть на утках отыграемся…

Справедливости ради надо сказать, что вот этой-то выходки Сталин Кулику уже не простил. В тот же день, когда ему доложили о самолетной охоте Григория Ивановича, Сталин, наконец-то, дал добро Берии на систематизацию всех компрометирующих материалов. Особого времени на выполнение такой команды Лаврентию Павловичу не понадобилось: досье на Кулика органы вели давно и исправно. Не ожидая никаких указаний. Здесь всегда знали, что и как надо делать, и не считали, что их труд может пропасть впустую. Наоборот, были уверены, что даже самый маленький, на первый взгляд, факт компромата обязательно пригодится — хотя бы в качестве решающего довеска. Не завтра, так послезавтра.

И все-таки время было уже другое. Вот так просто, на основании фактов из старого досье, привлечь человека к ответственности было небезопасно: фронтовики себе цену уже знали. Нужен веский довод, свежие аргументы. Искать долго не пришлось. В мае-июне 1946 года две комиссии Министерства Вооруженных Сил (тогда так называлось Министерство обороны), одна за другой, что само по себе уже похоже на самое настоящее официальное следствие, проверили состояние боевой и политической подготовки в войсках Приволжского военного округа. Оценка — «неудовлетворительно». Практическая работа командования по руководству войсками признана вредной. Это уже смахивало на приговор.

Командующий войсками округа генерал-полковник В.И. Бордов, по заключению многих сослуживцев один из наиболее перспективных военачальников, его заместитель генерал-майор Г.И. Кулик, начальник штаба округа генерал-лейтенант Ф.Т. Рыбальченко от занимаемых должностей отстранены. Гордов позвонил Жукову. Тот, к счастью, оказался на месте. Командующий округом попросил вызвать его в Москву для личного доклада по существу методов и результатов работы комиссии. Георгий Константинович обещал выполнить просьбу.

В округе ждали неделю, другую… Тишина. Гордов, Кулик и Рыбальченко написали личное письмо маршалу, просили, унижаясь, защиты. Письмо отправили с нарочным, опасаясь возможного перехвата. Снова тишина… Оказалось, что и винить Жукова не в чем: отстраненный от должности главнокомандующего Сухопутными войсками, он и сам оказался не удел, в глубокой опале.

Гордова, Кулика, Рыбальченко уволили из армии в отставку. Пока — лишь уволили. А чуть позже поочередно предъявят обвинения.

В обвинении официально указывалось, что Гордов, озлобленный на политаппарат армии, намеренно и целенаправленно дискредитировал его. Каким образом? Выгонял из своего кабинета политработников соединений, которые прибывали к нему вместе с командирами для обсуждения вопросов боевой и политической подготовки. Обзывал политработников бездельниками и ненужными в армии людьми, специально задерживал представления их к очередным воинским званиям.

Замкомандующего и начальник штаба обвинялись в том, что поддерживали Гордова, разжигали вражду между строевыми офицерами и политсоставом округа, компрометировали, сводили на нет политработу в войсках.

Сегодня, даже если бы так оно и было, мало кто поставил бы им такое в вину. Да и в то время не все считали, что безоговорочное верховенство политических органов в армии оправданно и необходимо. Известно ведь, за что был низложен и сам «маршал Победы» Жуков, тоже не слишком жаловавший партполитработников.

Связь между его устранением с политической арены и новой, пускай и не столь масштабной, как в 30-х годах. волной арестов в Вооруженных Силах, четко прослеживается. Жуков в глазах фронтовиков оставался фигурой выдающейся. Ему верили, за ним шли на смерть. Позови он, могли бы пойти и в мирное время. Сталин и его окружение не могли смириться и допустить, чтобы рядом с ними оказались новые, более авторитетные в народе, компетентные и здравомыслящие люди.

Это, конечно, размышления по упрощенной, но очень близкой к сути происходивших событий схеме. Шла борьба за власть, точнее — при жизни Сталина — за максимальное приближение к ней. В ход шло все. И грош цена была бы Берии как главному охранителю государственной безопасности, если бы он этого не уведал. Но Берия знал все, вплоть до того, кто и что говорил в доверительных беседах, даже будучи навеселе во время застолий.