Леонид Заика - Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Процедуры применения репрессий не имели ничего общего с судом, от которого осталось только название. То же самое можно сказать и в адрес служителей Фемиды, если это слово вообще применимо к тем, кто посылал на смерть невинных людей, не совершавших никаких преступлений.

Полный паралич наступил в начале сороковых годов, свидетельством чему может служить последний эпизод нашего повествования.

6 сентября 1941 года на стол Председателя Государственного Комитета обороны легла докладная следующего содержания:

«Совершенно секретно

Государственный Комитет обороны. Товарищу Сталину

В связи с военными действиями между СССР и Германией некоторая — наиболее озлобленная часть содержащихся в местах заключения НКВД государственных преступников ведет среди заключенных пораженческую агитацию и пытается подготовить побеги для возобновления подрывной работы. Представляя при этом список 170 заключенных, разновременно осужденных за террористическую, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу, НКВД СССР считает необходимым применить к ним высшую меру наказания — расстрел.

Рассмотрение материалов поручить Военной коллегии Верховного Суда СССР. Прошу Ваших указаний.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия

6 сентября 1941 года.»

К документу прилагался список лиц, подлежащих расстрелу.

Тот, кому было адресовано письмо, неторопливо прочитал его, подчеркнул цифру 170 и поставил свою подпись: Сталин.

В тот же день на свет появился второй документ:

«Секретно

Государственный Комитет обороны. Постановление № Г КО-634 с с От 6 сентября 1941 года. Москва. Кремль.

Применить высшую меру наказания — расстрел к 170 заключенным, разновременно осужденным за террористическую, шпионскую деятельность и иную контрреволюционную работу. Рассмотрение материалов поручить Военной коллегии Верховного Суда СССР.

Председатель Государственного Комитета обороны

И.Сталин.»

Возникает резонный вопрос: а зачем поручать рассмотрение дела Военной коллегии, если Берия и ГКО СССР уже все решили? Да и отчитываться за эту акцию уж тем более отвечать никому не придется?

Оказывается, надо, так как формально все должно быть обставлено по закону Бюрократическую казуистику решили соблюсти, ведь решение исходит от высших должностных лиц государства. К тому же порядок требует, чтобы действиям «врагов народа» была дана юридическая квалификация. И вот появляется на свет датированный 8 сентября 1941 года приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР, подписанный ее председателем В.В.Ульрихом, членами коллегии Д.Я. Кандыбиным и В.В.Букановым, согласно которому 161 заключенный (выяснилось, что остальные переведены в другие места заключения) признаны виновными в проведении антисоветской агитации — преступлении, предусмотренном ст. 58–10 ч. 2 Уголовного кодекса РСФСР, на основании которой они и приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Теперь все приведено в соответствие с формой.

Невероятно, но факт! Ни на одного из приговоренных к смерти Военной коллегией Верховного Суда СССР не возбуждалось уголовное дело, а значит, в распоряжении суда не было никаких доказательств ни вины осужденных, ни их невиновности. А такие подробности, что никто из осужденных не присутствовал в зале суда, не допрашивался, что и самого-то этого суда вовсе не было, как, впрочем, и предварительного следствия — вообще никого не интересовали. Немцы наступают, скоро будут в Орле. Не оставлять же им заключенных, ведущих антисоветскую пропаганду среди сокамерников! И возиться с отправкой в лагеря, расположенные где-нибудь на Урале или в Сибири, хлопотно. Гораздо целесообразнее попросту избавиться от них. Нет человека и нет проблемы.

Обвинительный приговор был вынесен по незаконному указанию органа государственной власти. Сказать, что таким образом была решена участь более чем полутора сотен зэков, значит не сказать ничего. Отметим лишь, что все осужденные входили в Коминтерн и прибыли в Советский Союз из Германии, Италии, Болгарии, Испании, Венгрии, спасаясь от преследования в своих странах за принадлежность к коммунистическому движению. Из наших соотечественников жертвой произвола стала известная революционерка Мария Спиридонова. Большинству из них оставалось отбыть по году-полтора ранее назначенного наказания по 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР.

13 января 1989 года Прокуратурой Союза ССР по факту расстрела заключенных орловской тюрьмы было возбуждено уголовное дело. Были допрошены сотрудники НКВД СССР, орловской тюрьмы, осуществлявшие приведение неправосудного приговора в исполнение (заключенных расстреляли в Медведевском лесу недалеко от города). Уголовное дело в отношении Ульриха, Кандыбина и Буканова прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления. В обоснование такого решения указано, что эти судьи вынесли обвинительный приговор на основании постановления Государственного Комитета обороны — высшего органа государственной власти СССР.

Имя Николая Николаевича Кузьмина мало что говорит нашим современникам. Между тем это была одна из самых ярких личностей, уважаемый, образованный и интересный человек в окружении Ленина. Его считали настоящим баловнем судьбы, которая долгое время благоволила ему.

На фотоснимке участников V Всероссийского съезда Советов Кузьмин сидит между Я.М. Свердловым, возглавлявшим первое советское правительство, и Г.Е. Зиновьевым — в то время вторым человеком в партии после Ленина. Рассадка на официальных мероприятиях, тем более всероссийского масштаба, и тогда не была случайной. По месту, где и с кем сидит, можно было безошибочно судить о социальном статусе, положении человека в советской партийно-государственной номенклатуре. В 1920 году в честь третьей годовщины Великой Октябрьской социалистической революции был выпущен фотомонтаж «Творцы революции», на котором всего три десятка портретов — все ближайшие сподвижники В.И. Ленина, организовавшие и осуществившие захват Зимнего дворца, свержение Временного правительства и установление власти Советов. И здесь Николай Николаевич в верхнем ряду, рядом с Н.И. Подвойским — руководителем Октябрьского переворота. Через двадцать лет, в 1937 году, от всей группы «творцов революции» останется один — Иосиф Сталин.

Николай Кузьмин жил революцией, был ей предан всецело. Он оказывался в орбите почти всех громких событий своего времени, являлся их непосредственным участником и сумел достичь весьма высокого положения. Честный и открытый, в чем-то даже по-детски наивный, он позволял себе немало вольностей, заставлявших нервно морщиться партийно-государственный заправил. До некоторых пор этому баловню судьбы многое сходило с рук, его терпели, прощали. Однако вольнолюбивый характер и обостренное чувство справедливости не позволили Кузьмину удержаться на высоте, и финал жизни такого человека в диктаторском государстве был вполне предсказуем. Можно сказать больше: было бы удивительно, если бы Кузьмин, настоящий борец за идеалы, провозглашенные Октябрьской революцией, смог уцелеть, не попасть в жернова сталинских репрессий, против которых он в числе очень немногих выступил, пожалуй, самым первым.