Михаил Трофименков - Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда

Нам посчастливилось быть гостями «Твентис сенчюри Фокс филм корпорейшн» ‹…› мы попали в какой-то пестрый сказочный мир: вокруг были самые различные декорации для съемок на все случаи… В жизни все это выглядело не очень солидно. ‹…› Нас встретил режиссер фирмы — пожилой человек, отрекомендовавшийся Борисом Морозом [31] Тот самый Моррос — единственный установленный советский разведчик в Голливуде. , эмигрантом из царской России. ‹…› Нас пригласили присутствовать на киносъемках. ‹…› Нас познакомили со многими кинозвездами. Потом последовало представление заведующему фирмой, который оказался тоже выходцем из России. В его кабинете нас ждал большой сюрприз. Нам предложили прослушать патефонную пластинку, и мы услышали: «Это говорит Борис Мороз, режиссер американской кинематографической фирмы „Твентис сенчюри Фокс филм корпорейшн“. Эта первая запись „Интернационала“ сделана нашим оркестром под управлением дирижера Альфреда Ньюмана в честь женщины-капитана русского парохода „Жан Жорес“ Анны Ивановны Щетининой. Особое желание заведующего нашей фирмой подарить команде эту пластинку»… Наплывая на последние слова, раздались величественные звуки «Интернационала»… Трудно было выразить те сильные чувства, которые владели мною.

Рассказ Познера почему-то навеял Коуэну (в апреле 1944-го) идею фильма «Женщина моря» — не о советской героине, а о норвежской подпольщице, «морской волчице», капитане Дагни. Залка Фиртель и Познер с энтузиазмом взялись за сценарий. Гарбо, не снимавшаяся уже четыре года, с восторгом согласилась на главную роль, чья неизбежная амбивалентность не могла не импонировать ей и Залке. Норвежское правительство в изгнании разрекламировало фильм, предоставило для съемок торговые суда (Ивенс даже снял пробы на одном из них) и завалило Коуэна информацией о подвигах бойцов Сопротивления, угнавших в Англию каботажное судно «Галтезунд». Ивенс договорился с Грирсоном о съемках в Канаде.

Гарбо часто заходила к Залке — подбодрить сценаристов: фрагмент, присланный ей в конце мая, она сочла «чудесным». Но, прочитав 20 июня первую половину сценария, категорически отказалась сниматься — контракта, однако, не нарушив по причине его отсутствия. Коуэн счел чистой формальностью ее слова о том, что контракт она подпишет, когда прочитает сценарий. Теперь он растерянно предлагал ей сменить сценаристов и сочинял вместе с Ивенсом даже не письмо, а поэму в прозе: дескать, в Голливуде славятся непреклонной бескомпромиссностью двое: Чаплин и вы. На вопрос человечества, «что вы делали на войне», Чаплин уже ответил «Великим диктатором», вашим ответом будет «Женщина моря». Все понапрасну. Авторы винили во всем норвежского посла, но расходились насчет того, что он «напел» Гарбо.

Старый реакционный швед ‹…› сказал ей: «Вы очень рискуете. Этим людям даже в голову не приходит, что немцы выиграют войну». — Ивенс .

Я поверить не могла, когда мне рассказали, что Гарбо убедили, будто через несколько недель Норвегия станет коммунистической, а я нахожусь под влиянием красных. — Фиртель .

Если верить современным биографам Гарбо, ей было что ответить на вопрос «мировой общественности» о ее персональном вкладе в победу, только отвечать она не имела права. Якобы Александр Корда привлек ее к работе на английскую разведку еще в декабре 1939-го. Причем занималась она не абстрактным воздействием на общественное мнение США, а информировала MI6 о друзьях, словах и планах своего соотечественника и друга Акселя Веннер-Грена. Этого миллионера, «короля пылесосов» Electrolux и якобы друга Геринга, после провала «пивного путча» укрывшегося в Швеции, подозревали в оружейном бизнесе с нацистами. На этом основании в 1941 году ему был запрещен въезд в США. Однако время жизни он проводил неподалеку, в Нассау, столице Багамских островов. А генерал-губернатором архипелага с августа 1940-го был другой его друг — никто иной, как герцог Виндзорский, бывший Эдуард VIII, недолговечный (с января по ноябрь 1936 года) король Великобритании, отрекшийся от престола, по официальной версии, из-за брака с разведенной американкой Уоллис Симпсон. Подлинной причиной отречения считается глубокая симпатия монарха к нацизму. ФБР в свою очередь считало Симпсон агентом и — в его бытность послом рейха в Великобритании (1936–1938) — любовницей самого Риббентропа.

Гарбо по заданию англичан в феврале 1940-го совершила с Веннер-Греном десятидневный круиз по Карибскому морю на его яхте «Южный крест», числившейся собственностью Говарда Хьюза, в обществе нескольких его гостей, подозревавшихся в торговле оружием. В июле 1940-го они вновь встретились в Голливуде — Гарбо провела Веннер-Грена по студии Paramount, — а в декабре — в Нью-Йорке. От продолжения знакомства (Гарбо намеревалась навестить друга в Мехико) в 1941 году ее якобы предостерег сам Майер. ФБР, кажется, разрабатывало саму Гарбо как немецкую шпионку именно по причине ее тесного общения с Веннер-Греном.

Кино должно остаться свободным, насколько это позволяет национальная безопасность. Я не хочу никакой цензуры в кино. — ФДР, декабрь 1941 года .

Никто из лидеров «демократий» не разбирался в искусстве и технике пропаганды так, как разбирался ФДР. Выиграв второй мандат на продолжение «нового курса», он в 1936-1939-м экспериментировал с правительственной кинослужбой. Победив на выборах в третий раз, готовясь к войне, в 1940-1941-м управлял Голливудом через агентов влияния. Когда Америка вступила в войну, исчезла нужда в параллельных структурах и «тайной дипломатии». ФДР взял Голливуд не просто под контроль, а под двойной контроль Цензурного управления и Бюро государственного кинопроизводства (БГК), учрежденных (как будут учреждены ДВИ и УСС) в один день — 18 декабря 1941 года. На практике кино курировали не две, а «семь нянек»: Госдеп, ФБР, лично ФДР, его аппарат. Возможно, из архивов были подняты отчеты Министерства труда, утверждавшего — не совсем понятно, на основе каких расчетов, — что пропагандистские фильмы приблизили победу Антанты в Первой мировой войне на два месяца и спасли таким образом множество американских жизней.

В июне 1942-го БГК вошло в ДВИ в качестве домашнего кинобюро во главе с «рассекреченным» Меллеттом. Его заместителем и шефом голливудского представительства стал его друг, журналист Нельсон Пойнтер. Смысл существования голливудского офиса заключался в жестком контроле всего коммерческого производства.

Принимая во внимание «святость» частной собственности, демократические принципы и норов магнатов, тотальный контроль казался более чем проблематичным. Пятой колонной правительства в Голливуде стала «Мобилизация писателей»: перед восемьюстами ее членами Пойнтер выступил 9 июня 1942-го.